Константин Кайтанов - Повесть о парашюте

В конце сентября 1935 года в штаб части, где я служил, пришла телеграмма: «Начальнику парашютной службы Кайтанову. 5 октября прибыть в управление кадров Военно-Воздушных Сил».

Сразу подумалось: «Куда это меня хотят перевести?»

По правде говоря, не хотелось мне никуда уезжать из части, где я прослужил около пяти лет, где все вокруг было знакомым и даже родным. Но приказ есть приказ. Пришлось собираться в дорогу. Верно, сборы были весьма недолги. Все мое дорожное имущество уместилось в кожаном планшете, в первом отделении которого под тонким целлулоидом лежала навигационная карта — неразлучный мой спутник в полетах. Получив необходимые документы, в указанный срок я прибыл в Москву и представился начальству. Немолодой уже человек, с ромбом в петлицах, внимательно посмотрел на меня, обратил внимание на мои не совсем чистые сапоги и сказал:

— Вот с этим пакетом сегодня в шестнадцать ноль-ноль будьте по указанному на пакете адресу. Идите.

Лихо, как мне показалось, я откозырял начальству, повернулся через левое плечо и, печатая шаг, вышел из кабинета.

До назначенного времени оставалось еще несколько часов. Пришлось мне погулять по Москве, но за полчаса до срока я прибыл по указанному адресу.

Ровно в 16.00 я постучал в дверь и услышал «войдите». Вошел в комнату, где за громадным письменным столом сидел человек в штатской одежде. Я доложил о себе и протянул запечатанный пакет. Штатский товарищ молча взял пакет, вскрыл его и начал читать, как я увидел сразу, мое личное дело. Все это время я стоял по стойке «смирно» и старался по возможности не дышать.

Внимательно прочитав мое довольно тощее на вид личное дело, этот товарищ наконец пригласил меня сесть и медленно спросил:

— Знаете ли вы, зачем вас сюда вызвали?

Резко замотав головой, я всем своим видом показал, что это мне неизвестно.

— Мы решили послать вас во Францию! Как вы на это смотрите?

Все что угодно я ждал услышать, но только не это. Целая вереница мыслей мгновенно прокрутилась в моей голове. Но по возможности спокойно и не торопясь я отвечал, что пока не знаю, зачем мне надо ехать во Францию. Выслушав мое объяснение, этот товарищ сказал:

— Едете вы туда в качестве инструктора парашютного дела. Будете учить прыгать с парашютом французских офицеров. Как, справитесь с этой задачей?

Все стало на свои места. Задача была ясна. Не задумываясь, я ответил:

— С заданием справлюсь!

— Так вот, сейчас пройдите в комнату, — он назвал номер комнаты и фамилию сотрудника, который займется мною, — а пока есть время до отъезда, почитайте литературу о той стране, куда едете, познакомьтесь с ее историей и географией да выучите хотя бы десятка два — три французских слов. Ну, желаю удачи.

И он протянул мне через стол руку. От души стиснув ее, я направился искать нужную мне комнату.

Как же так, размышлял я, идя по длинному коридору. Франция — родоначальница парашютизма, и вдруг мне учить французов парашютному делу?..

В противоположность штатскому товарищу, человек, к которому я пришел, был в форме авиационного командира с двумя прямоугольниками в петлицах. С ним мы быстро нашли общий язык. А поговорить было о чем. Как выяснилось, мне нужно было заказать штатский костюм, так как было решено, что я поеду в цивильном, сшить по моей фигуре комбинезон, пальто и купить целый ворох бессмысленных с точки зрения военного, но, оказывается, необходимых для гражданского человека вещей, которых у меня, естественно, не было. Надо было, кроме того, оформить заграничный паспорт, для чего потребовалась моя фотография.

Несколько дней ушло на хлопоты и беготню по магазинам и портновским ателье.

Наконец все было готово. В том числе и заграничный, по выражению Маяковского, «серпастый, молоткастый советский паспорт». Документ был весьма внушительный. В добротном красном переплете с тисненным золотом советским гербом. На листах паспорта было до десятка всяких штемпелей и печатей. Это были визы на проезд через Литву, Польшу, Германию и на въезд во Францию.

Скажу прямо, меня распирало от гордости за то, что мне оказана такая честь. Но по своей парашютистской привычке я постарался взять себя в руки и посмотреть на свою задачу с другой стороны. Честь-то честь. Но и ответственность на мне огромная. Ведь я буду во Франции не просто Кайтанов — а представитель советского парашютизма.

В Москве я сразу же облачился в штатский костюм, чтобы хоть немного привыкнуть к нему и чувствовать себя свободнее в этой странной для меня одежде. Да и костюму было полезно немного обмяться по моей фигуре, чтобы не выглядеть только что снятым с манекена. Этот совет мне дал один товарищ из управления кадров, куда я зашел, чтобы сдать на хранение свои документы и орден Ленина. Его мне в мае того же года в Кремле за успехи в парашютном деле вручил наш Всесоюзный староста Михаил Иванович Калинин…

25 октября на самолете смешанного авиаобщества «Дерелюфт» мы вылетели из Москвы и взяли курс на Великие Луки, где была первая остановка.

Следующая остановка — аэропорт Ковно. Это уже заграница. Идет проверка документов. Первый раз за границей предъявляю свой красный паспорт. Чиновник пытливо вглядывается в мою фотокарточку, бросает быстрые взгляды на меня, находит нужную визу и молча возвращает паспорт обратно.

В Кенигсберге я прощаюсь с советским летчиком. На Берлин мы полетим в другом самолете, который поведет немецкий пилот. Во второй половине дня самолет совершает посадку на Темпельгофском аэродроме, и я, взяв такси, еду на Унтер-ден-Линден — в советское посольство. Три дня целиком уходят на осмотр Берлина.

А там — курс на Кельн, короткая остановка, и во второй половине дня мы приземляемся на аэродроме Ле Бурже близ Парижа.

Все пассажиры выстраиваются в очередь, идет проверка документов и багажа. Подходит моя очередь. Французский таможенник и полицейский офицер внимательно осматривают вещи в моем чемодане. Не найдя ничего запретного, молча кивают головой, предлагая закрыть чемодан.

Вдруг полицейский на чистом русском языке говорит:

— Предъявите ваш паспорт.

Молча вынимаю и показываю документ. Полицейский долго читает и прямо-таки исследует все листы паспорта. Стоящие сзади пассажиры начинают роптать. В чем дело? Что еще нужно? Об этом и я спрашиваю полицейского. Вместо ответа слышу «сильвупле», беру паспорт, кладу в карман и вместе со всеми усаживаюсь в аэропортовский автобус, который довозит нас до окраины Парижа. Здесь я беру такси и еду в наше посольство.

Минут двадцать пять езды, и вскоре я представляюсь атташе Васильченко, в прошлом боевому летчику, участнику гражданской войны, лично сбившему несколько неприятельских самолетов.