Вячеслав Маркин - Неизвестный Кропоткин

Петр Николаевич поселился в рязанском имении Урусове и купил села с крепостными в других губерниях. Три из них по наследству достались Алексею Петровичу. Ближайшее к Москве - имение Никольское в Мещевском уезде Калужской губернии служило своего рода летней резиденцией княжеского семейства.

Алексей Петрович Кропоткин как штабной офицер участвовал в русско-турецкой войне; и хотя получил орден Анны и золотую шпагу, особыми заслугами не отличился. Потом принимал участие в подавлении Польского восстания 1831 года. Там, в Варшаве, он познакомился с дочерью командира корпуса генерала Николая Семеновича Сулимы. Екатерина Николаевна Сулима стала его женой. Это была высокая, стройная девушка, с темно-карими глазами и густыми каштановыми волосами. Очень живая, артистичная. Свадьба состоялась в королевском дворце Лазенки, а посаженым отцом невесты был командующий армией, усмирявшей восстание, грозный генерал Иван Паскевич.

Род, с которым породнился Алексей Кропоткин, по-своему был знатным и древним. Наиболее известного его представителя - украинского гетмана Ивана Сулиму, боровшегося за независимость Украины от Польши, четвертовали в 1635 году в Варшаве. Его потомок, отец Екатерины Сулимы, - генерал, герой Бородинского сражения, не пожелал служить у всемогущего временщика Аракчеева и добровольно отправился в «почетную ссылку» в Сибирь, став генерал-губернатором в Западной, а потом в Восточной Сибири.

«В то время такой пост считался более прибыльным, чем золотой прииск; но мой дед возвратился из Сибири таким же небогатым человеком, каким отправился туда. Он оставил своим трем сыновьям и трем дочерям лишь маленькое наследство. Когда я в 1862 году поехал в Сибирь, то часто слышал его имя, произносившееся с большим уважением. Чудовищное воровство, царившее тогда в Сибири, с которым мой дед был не в силах бороться, приводило его в отчаяние»1.

1 Кропоткин П. А. Записки революционера.- М. Л.: Academia, 1933. - С. 13 (далее по тексту: Записки).

Там, в Сибири у Екатерины Николаевны и Алексея Петровича Кропоткиных родилось четверо детей. Для двоих сыновей Сибирь станет важнейшим фактом их биографии. Но не довелось Екатерине Николаевне вырастить своих детей. Она заболела чахоткой и на тридцать пятом году жизни умерла, когда старшему сыну Николаю шел двенадцатый год, дочери Елене - одиннадцатый, сыну Александру было пять лет, а Петру - всего три с половиной…

Он ощутил духовное влияние матери, когда ее уже не было, и потом смог откровенно сказать: «Все мое детство перевито воспоминаниями о ней» 2.

2 Там же, С. 14.

Находка в кладовой бумаг матери - произвела на мальчика сильнейшее впечатление. Это были дневники, которые она вела в Германии, где лечилась на водах, тетради с запрещенными цензурой русскими стихами, в том числе повешенного Николаем I декабриста Кондратия Рылеева, нотами, французскими драмами, поэмами Байрона, собственными стихами и акварелями… Екатерина Николаевна была разносторонне одаренной женщиной, восприимчивой к прекрасному. Вот как писал о ней спустя много лет ее младший сын - в «Записках революционера»: «Моя мать, без сомнения, для своего времени была замечательная женщина… Все знавшие ее любили ее. Слуги боготворили ее память… Не знаю, что стало бы с нами, если бы мы не нашли в нашем доме среди дворовых ту атмосферу любви, которой должны быть окружены дети… Ее не было, но память о ней носилась в нашем доме, и когда я теперь оглядываюсь на свое детство, вижу, что обязан ей теми лучшими искорками, которые запали в мое ребяческое сердце» 3.

3 Там же.

Всю свою долгую жизнь Кропоткин возил с собой портрет матери, и он всегда висел над его рабочим столом.

Отец был совсем иной… И отношения детей с ним, в особенности сыновей, были непростыми. Через два года после смерти первой жены отец женился снова - на дочери адмирала Черноморского флота М. Карандино. Обстановка в семье сильно изменилась. Мачеха не считала нужным заниматься «не своими» детьми, особенно когда родилась ее дочь Полина. Из дома исчезло все, что могло напомнить ее предшественницу. Рассчитали и заменившую детям мать - добрую старушку-немку мадам Бурман. Такое поведение взрослых еще более возвышало в глазах детей светлый образ их покойной матери.

В это время старший брат Николай уже учился в Московском кадетском корпусе, сестра Лена - в Екатерининском институте в Петербурге. Домой они приезжали редко. Дома оставались пока только Саша и Петя, целиком предоставленные гувернерам. Тогда и возникла необычайная дружба двух братьев Кропоткиных, разница в возрасте которых была немного больше года. Старшим был Александр.

«С ним мы выросли, с ним мы сроднились. С ним и после мы были вместе до тех пор, пока судьба не разбросала нас по тюрьмам и ссылкам. Чтобы учить нас, приставили дорогого француза-гувернера мосье Пулэна и наняли задешево русского студента Н. П. Смирнова. Во многих домах в Москве были тогда французы-гувернеры, обломки наполеоновской великой армии. Пулэн тоже принадлежал к ней и только что закончил воспитание младшего сына романиста Загоскина… Отец мой, не колеблясь, пригласил Пулэна за высокую по тому времени плату - 600 рублей в год…» 1

1 Записки, С. 16.

Судьба братьев сложилась по-разному, хотя отец готовил их, как и старшего сына Николая, исключительно к военному поприщу. Избежать этой же участи Петру помог счастливый случай. Почти как в сказке, ему выпала вдруг царская милость.

То были годы правления императора Николая I, начавшегося с жестокого подавления бунта офицеров-декабристов. Пятеро были повешены, а остальные заговорщики отправлены на каторгу, в Сибирь. Такое начало определило характер всей эпохи. Никогда, ни до, ни после этого времени, государственность в России не чувствовала себя столь могучей, уверенной, незыблемой. Это было время господства иерархии власти, чиновников и жандармов, палочной дисциплины, жестокой цензуры, подавления всякого свободомыслия, и в результате глубокого разложения общества - апофеоз - поражение в Крымской войне. Николаевская эпоха…

В 1847 году, отбыв ссылку, покинул родину Александр Герцен. В конце 1849 года произошла расправа с участниками кружка М. В. Буташевич-Петрашевского*, обсуждавшего утопические идеи Фурье. Готовившийся расстрел кружковцев был в последнюю минуту заменен каторгой. Среди подвергнутых наказанию - молодой писатель Федор Достоевский.

*См. указатель имен в конце книги.

Детские годы Петра Кропоткина пришлись как раз на это время.

В конце 1850 года, в ознаменование 25-летия царствования Николая I в Благородном собрании Москвы на Малой Дмитровке (ныне Дом Союзов на Пушкинской улице) давали грандиозный бал. Верноподданное дворянство «второй столицы» устроило для царской семьи представление в костюмах всех народностей, входящих в состав Российской империи. Генеральше Назимовой, которая когда-то была дружна с Екатериной Николаевной, надлежало явиться на бал в одеянии персидской царицы в сопровождении восьмилетнего сына, одетого в такой же богатый наряд. Но перед самым балом он заболел, и генеральша обратилась к юным Кропоткиным. Для Александра костюм оказался мал, а семилетнему Пете пришелся впору. Так он попал на царский бал, определивший его судьбу.