Вячеслав Маркин - Неизвестный Кропоткин

В значительной степени концепцию революции Кропоткин сформировал, отталкиваясь от точки зрения Жореса, и выстроил свое понимание хода событий.

Государство оказалось в критическом положении, так что правительству поневоле пришлось вступить на путь реформ. Они были начаты с согласия Людовика XVI, но оказались половинчатыми, а в результате никого не удовлетворили. Король, напуганный теми придворными силами, которые и этим-то половинчатым реформам противодействовали, вдруг остановился. Надежды, возникшие было в народе, оказались напрасными. И тогда разгорелось зарево народных бунтов, поддержанных явно выраженным недовольством молодой буржуазии. Под этим натиском правительство вынуждено было созвать Генеральные штаты для продолжения политики реформ. Но было уже поздно. Народ почувствовал свою силу, и борьба приняла острый характер, вспыхнуло мощное восстание крестьян - жакерия. Дворянство призвало на помощь иноземные войска. Но борьба все накалялась, пока окончательное уничтожение крепостного права не было узаконено созданным в Париже новым революционным органом власти - Конвентом.

Изучая ход событий, предшествовавших революции во Франции, Кропоткин видел много похожего на то, что происходило в России в 60-80-х гг. XIX века.

В обеих странах речь шла об отмене изжившего себя крепостного права. Но половинчатость реформ стимулировала народное движение. Во Франции этот бунт очень быстро привел к победе революции, провозгласившей на все времена свободу, равенство и братство. В России ситуация затянулась на десятилетия.

Жан Жорес считал буржуазию главой действующей силой революции и поддерживал идею сильного государства как необходимого условия развития революции. Русский антиэтатист Кропоткин, мировоззрение которого формировалось под влиянием народничества, не мог, согласиться с недооценкой революционной роли крестьянства во французской революции, предвидя ее значительность в грядущей российской революции.

В книге подробно исследовано, как жил накануне революции, доведенный до обнищания французский крестьянин. Жестоко подавлявшиеся голодные бунты стали обычным явлением французской жизни. Но вместе с тем отдельные, выделившиеся из общей массы крестьяне, сумевшие выкарабкаться из нищеты, вселяли надежду на возможное изменение положения: «Если отчаяние и нищета толкали народ к бунту, то надежда на улучшение вела его к революции…

Как и все революции, революция 1789 г. совершилась благодаря надежде достигнуть тех или иных крупных результатов.

Без этого не бывает революций» 1.

1 Там же, С. 19.

Народ был участником всех революционных событий: крестьянские восстания, бунты в Париже, созыв Генеральных штатов, баррикады и взятие Бастилии, и снова народные восстания в городах и селах, принятие Декларации прав человека, бегство короля, иноземное нашествие, образование парижских секций - органов народного самоуправления… И только к концу книги появляются на ее страницах революционные вожди - Марат, Дантон, Робеспьер. Глава 67-я «Террор» и последняя - 68-я - «Девятое термидора. Торжество реакции» посвящены рассказу о том, как революция уничтожила сама себя.

Подведен итог: что же дала Французская революция Франции, человечеству? А дала она освобождение крестьянина от крепостного права, резкое увеличение производительности труда, равенство граждан перед законом и представительное правление - всем странам Европы, кроме России.

И еще одно, и это заметил из всех историков только Кропоткин: «Мы видели, как за все время революции старалась пробиться коммунистическая мысль…» В буржуазной революции? Да, Кропоткин был убежден, что Великая Французская революция стала «источником всех коммунистических, анархических и социалистических воззрений нашего времени» 2.

2 Там же, С. 448-449.

В книге о Французской революции он обращает свою мысль к России: «Какой нации выпадет теперь на долю задача совершить следующую великую революцию? Одно время можно было думать, что это будет Россия. И тогда является вопрос: если Россия затронет революционными методами земельный вопрос, как далеко пойдет она в этом направлении? Сумеет ли она избегнуть ошибки, сделанной французским Национальным собранием, и отдаст ли она землю, обобществленную, тем, кто ее обрабатывает?» *

Но, замечает Кропоткин, любой народ, который встанет теперь на путь революции, получит в наследие то, что совершено во Франции. «Кровь, пролитая ими, пролита для всего человечества. Страдания, перенесенные ими, они перенесли для всех наций и народов… Все это составляет достояние всего человечества. Все это принесло свои плоды… и откроет человечеству широкие горизонты, на которых вдали будут светиться, как маяк, все те же слова: «Свобода, Равенство и Братство» 1.

1 Там же, С. 449.

Так заканчивается исторический труд Кропоткина о Великой Французской революции, одно из лучших его произведений. Достаточно было бы одной этой книги для того, чтобы имя П. А. Кропоткина вошло в историю мировой науки. Заметим, что через несколько лет книга о Великой Французской революции стала удивительно современной на родине ее автора, где также произошла революция.

Но вернемся к началу столетия. Ниспровергатели существующего строя почти ежегодно собирались на свои конгрессы то в Париже, то в Лондоне, то в Броюсселе. Петр Алексеевич не очень любил появляться на этих торжественных собраниях, где всегда оказывался в центре внимания. На Лондонском Международном революционном рабочем конгрессе 1900 года он присутствовал и прочитал там три доклада: «Узаконенная месть, называемая правосудием», «Мелкая промышленность в Англии» и «Коммунизм и анархия». Опять прозвучали три различные темы: разоблачение буржуазного суда, защита принципа разукрупнения промышленности с целью усиления эффективности производства и разъяснение основ коммунистического анархизма. Эта своеобразная сюита в трех частях в последующем часто переиздавалась и по отдельности, и вместе.

Он помещает свою статью «Наказание смертной казнью» в изданном сначала в Лондоне (в 1906), а потом - перепечатанном в Москве (в 1907) сборнике «Против смертной казни» под редакцией М. Н. Гернета, сыгравшим большую роль в формировании общественного мнения по этому вопросу, и сегодня актуальному.

В эти годы здоровье Петра Алексеевича заметно ухудшилось, и рвачи рекомендовали ему не оставаться на зиму в Англии. Зиму 1908 года он провел в швейцарском городе Локарно, на берегу озера Лаго-Маджоре, в том самом Локарно, где жил Бакунин, когда Кропоткин впервые приехал в Швейцарию в 1872 году.

В поездках в Италию и Швейцарию для лечения и отдыха Кропоткин возвращался к природе и снова чувствовал себя географом. Он ходил в горы, и там собирал гербарий, образцы горных пород, рисовал природные ландшафты. Приехав в Локарно, он через несколько дней поселился в горном селении Канаббио. Лечивший его доктор Таблер из Фюриха вспоминал: «Он находил виды природы в районе верхне-итальянских озер великолепными, но поднимался до восхищения лишь, когда сравнивал местность с Сибирью. Тогда его восторг становился безграничным. Все мы, натуралисты, - говорил он, - должны были бы отправляться в Сибирь: там, для науки открывается беспредельное поле наблюдений. Вспоминая о своих путешествиях по Байкалу, он восклицал: О, там такая красота! Такая красота! Пыл с которым говорил это, делал невозможным сказать хотя бы слово похвалы о живописных местах в других частях земного шара…» Бродить по горам, вспоминал Таблер, - его любимейшее занятие: «Это было гораздо ближе его сердцу, чем критика и революция. Он был, конечно, бунтарем, но бунтарство было лишь на втором плане в его характере. Он не испытывал удовольствия в разрушении и бунтовал лишь против препятствий, встававших на пути его сильных личных стремлений…»