Елизавета Бута - Сэлинджер. Дань жестокому Богу

Несмотря на такую ситуацию, на такое безнадежное в религиозном смысле общество (об СССР можно вообще не говорить – официальный государственный атеизм, а вернее – антитеизм, богоборчество), Джером Сэлинджер активно и искусно, в меру отпущенного ему литературного таланта, проповедует веру в Бога-Творца, ждущего от человека дел добра и любви.

Устами Симора (второе alter ego автора, первое его alter ego, как утверждают критики, – Бадди) он возглашает: «Когда он, твой герой, или Лес, или еще кто, Богом клянется, поминает имя Божие всуе, так ведь это тоже что-то вроде наивного общения с Творцом, молитва, только в очень примитивной форме. И я вообще не верю, что Создатель признает само понятие «богохульство». Нет, это слово ханжеское, его попы придумали [41]».

Советский перевод на русский язык, который переиздают и сегодня, оставляет желать, как говорится, много лучшего. Во-первых, переводчица (Р. Райт-Ковалева) вводит перед этим абзацем, по-видимому, в плане марксистского антитеизма, кощунственную до неприличия фразу, которой у автора и в помине нет. Во-вторых, последняя фраза тоже выдержана в духе советского антирелигиозного стиля.

У автора: «It’s a prissy word invented by the clergy». Пожалуй, правильнее будет перевести: «Это выигрышное слово, изобретенное духовенством».

А «ханжество» по-английски – sanctimony, piousness.

Не миновать выписать весь абзац в оригинале.

Критический отзыв старшего брата, Симора, о рассказе Бадди.

«It should have been a religious story, but it’s puritanical. I feel your censure on all his God-damns. That seems off to me. What is it but a low form of prayer when he or Les or anybody else God-damns everything? I can’t believe God recognizes any form of blasphemy. It’s a prissy word invented by the clergy [42]».

Итак: «Я чувствую твое порицание всех его God-damns. Это кажется мне неверным»… Далее перевод уже цитирован выше.

Кстати, damn, damnation – в английском языке, кроме проклятия, ругательства имеют еще чуть ли не 20 значений, в их числе: освистать, провалить пьесу, осуждать, порицать, критиковать и т. д.

Никаких кощунственных фраз здесь у автора нет, кощунство – на совести переводчицы, советских издателей и, разумеется, современных издателей, тиражирующих (ведь без хлопот!) старый перевод.

Кстати поговорить о первом переводе Сэлинджера на русский язык. Его роман «Ловец во ржи» был впервые издан в Советском Союзе журналом «Иностранная литература», № 11, в 1960 году. В переводе роман получил название «Над пропастью во ржи», не без социального оттенка – ибо кто катится к пропасти, как не капиталистическая Америка, что твердо знал тогда каждый советский школьник.

У Сэлинджера в его первой большой книге особенно часто используется то, что он назвал молитвой в примитивной форме: «Когда он, твой герой, или Лес, или еще кто, Богом клянется, поминает имя Божие всуе, так ведь это тоже что-то вроде наивного общения с Творцом, молитва, только в очень примитивной форме».

Советские издатели великолепно почувствовали эту молитву в примитивной форме, и в духе официального антитеизма справились с ситуацией, можно сказать, с «гениальной» простотой, развернули на 180 градусов. Где в тексте у автора встречалось слово «Бог», переводчица заменяла это слово его антиподом.

Получилось то, что перевод Р. Райт-Ковалевой в начале 60-х годов книги Джерома Сэлинджера «Над пропастью во ржи» («The catcher in the rye») в плане радикального антихристианства побивает всякий рекорд по искажению авторского текста. Где у автора «Бог» – в переводе – «дьявол»; где у автора «ради Бога», «ради Христа» – в переводе «черт возьми», «черт побери». Советский перевод (издательство ЭКСМО, М., 2009) буквально кишит «чертыханиями».

«Jesus Christ!» – перевод: «о, черт!» (С. 54); «for Chrissake» – «ради Христа», перевод – «черт возьми» (с. 55); «Jesus H. Christ!» – перевод: «Вот так история!» (с. 55); «for Chrissake» – перевод: «фу ты, дьявол» (с. 56); «for Chrissake» – перевод: «что за чертовщина» (с. 65); «Jesus!» – перевод: «о черт!» (с.70); «for Chrissake» – перевод: «что за черт» (с. 72); «why the hell isn’t it?» – перевод: «почему не то, черт побери?»

И так далее и тому подобное.

Английское слово «hell» переводится как «ад; игорный дом, притон»; a hell of a noise – адский шум; like hell – сильно; стремительно; изо всех сил; to ride hell for leather – нестись во весь опор; to give somebody hell – ругать кого-либо, на чем свет стоит; всыпать кому-нибудь по первое число и т. п.

Излюбленный перевод этого слова советскими переводчиками – «черт»; go to hell переводится, конечно, «пошел к черту». У Р. Райт-Ковалевой (подлинная фамилия и имя у переводчицы, согласно интернету, – она была взята из этой жизни в 1988 году, прожив почти 90 лет, – Рита Яковлевна Черномордик) получилась вполне «чертыхальная» книга, что и требовалось высшему начальству.

Впрочем, в духе и стиле советско-марксистско-ленинского антитеизма переводилась вся иностранная литература, например, «Популярная астрономия» Камилла Фламмариона, глубоко верующего ученого, представленного в Советском Союзе безбожником; даже «Остров сокровищ» Р. Стивенсона [43]не избежал соответствующей правки.

Если бы Сэлинджер прочел советский перевод своей книги, инфаркт ему, вероятно, был бы обеспечен. Из религиозного писателя сделали безбожника-ругателя.

Следует сказать, что вообще англоязычная литература удивительно «целомудренна» в отношение «чертыханий». Фенимор Купер в «Последнем из могикан» пишет по этому поводу: только помяни нечистого – и он здесь. Эта мистическая осторожность присуща также людям старых православных традиций – антипода Господа Бога они при нужде предпочитают называть не прямым его именем, а отвлеченным обозначением: враг, нечистый, лукавый и т. п. «Чертыхания» начались именно в русской нецерковной литературе после погрома Православия в середине XVII века. Исходный пункт – никонианство, когда даже «батюшкам» было дозволено и курить, и в картишки перебрасываться (как описывает Чехов и другие писатели в своих произведениях), и «чертыхаться», этакая, так сказать, эмансипация произошла, освобождение от старых предрассудков. Вон Гоголь без этих «старых предрассудков» такую бесовщину развернул в своих ранних произведениях на высокохудожественном уровне, что опомнился только в конце жизни, да и покаялся ли в своем панибратстве с нечистой силой, как полагалось? А они, эти произведения его продолжают работать и отравлять, прежде всего, детей, молодежь. Недаром марксисты поставили ему роскошный памятник на Страстном бульваре в Москве с надписью: «От советского Правительства». Есть, конечно, у Гоголя и иные заслуги перед советским правительством.

ИНФО НКВД-КГБ (информационный отдел тогдашней спецслужбы, курировавший, в частности, интеллектуальную жизнь страны) в 60-е годы, публикуя «Ловца во ржи» Сэлинджера, казалось, убивал двух зайцев: во-первых, автор, по-видимому, резко выступает против американского образа жизни, что в пропагандистском плане архиважно; во-вторых, в русской версии, благодаря умелому переводу Р. Райт-Ковалевой, книга религиозного автора, у которого текст буквально пестрит восклицаниями God, for God’s sake, for Chrissake, а то и просто Christ (воистину молитва на примитивном уровне, хотя бы и в формате expletive), приобрела антитеистический характер.