Валентин Фалин - Без скидок на обстоятельства. Политические воспоминания

Заведующий отделом согласен. Ноги в руки, записку в карман, и он у Черненко. Тот дальше первых абзацев читать не стал.

– Вы мне ничего не показывали, я ничего не видел. Записку уничтожить. Мы не Польша, и ничего подобного у нас быть не может.

А. П. Чехов увековечил подобный тип мышления: «Этого не может быть, потому что этого не может быть никогда». Насколько беззаботнее пребывать в сверхуверенности! Ну, если не в состоянии усомниться сам, терпи сомневающихся вблизи себя. Или хотя бы допусти: мир так велик, что нет такого, чего не было бы, как учит китайская мудрость.

Что будет со страной, со всеми нами, если Брежнев настоит на том, чтобы ему наследовал Черненко? В 1980–1981 гг. генеральный носился с этой идеей и в одном из разговоров с Черненко – сообщаю вам факт, а не слух – сказал:

– Костя, готовься принимать от меня дела.

Не исключаю, что те же слова в это же самое время слышал от него и кто-то другой. При всех дворах практикуются подобные игры. Но Черненко выделялся особой преданностью Брежневу, не давал ни малейшего повода заподозрить себя в желании подпиливать ножки трона, на котором восседал немощный генеральный, и это могло перевесить.

Сам постиг или обстоятельства его к этому побудили – осталось нерасшифрованным, но в конце концов Брежнев остановился на Андропове. Оптически решение сделать его кронпринцем оттенялось переводом Андропова на роль второго секретаря в ЦК КПСС и первого при встречах и проводах.

И опять хитросплетения. Председателем КГБ назначается генерал В. В. Федорчук с Украины. Все, кто хочет на эту тему высказаться, в недоумении. Выпускавшему из рук бразды власти Брежневу понадобился во главе ключевого института не политик, а око над политиками. Кто он, гость из Киева? Опричник или?..

Судите сами. Переселившись в бывший кабинет Суслова, Андропов некоторое время остерегался вести в нем, особенно вблизи телефонных аппаратов, разговоры, задевавшие персоналии. Он даже объяснял в доверительной беседе почему: со сменой председателя КГБ новые люди пришли также в правительственную связь. Похоже, Андропов обладал кое-какими познаниями насчет возможностей, которыми располагала эта служба для негласного снятия информации.

«Похоже» – не то слово. У Ю. В. Андропова на определенном этапе развились вкус и некритическое отношение к «техническим средствам» познания чужих душ. Конкретный пример.

Звонок председателя КГБ:

– Фалин, в отделе работает Португалов?

– Да, работает.

– Ты уверен, это правильно, что он у тебя работает?

– Таких вопросов до сих пор как-то не возникало.

– А у меня возникают. Мои ребята записали в ресторане разговор Португалова с одним немцем. Я познакомился с записью – не наш он человек.

– Может быть, вы разрешите ознакомиться с записью и мне?

– Пожалуйста. Я пришлю тебе текст.

– Нет, Юрий Владимирович, пришлите мне запись на языке. Я предполагаю, что разговор велся по-немецки.

– Что, есть разница?

– Еще какая! В переводе родную мать можно не узнать.

– Вопрос снимаю. Только скажи своим сотрудникам, чтобы искали другие места для откровенничаний помимо ресторанов.

Примерно в это же время я стал невольным сослушателем еще одного телефонного разговора Андропова, теперь уже с Зимяниным.

– Михаил Васильевич, ты знаешь такого-то (называется имя человека, до недавнего времени он был послом)?

– Да, конечно.

– Мы решили закрыть ему выезд за рубеж в длительные командировки с женой. Представляешь, днями в одной компании зашла речь о том, что отдельным диссидентам удается совсем неплохо устраиваться в эмиграции. Так этот субъект заявляет: умный человек на Западе не пропадет. Себя, наверное, тоже в умниках числит. Прими, пожалуйста, к сведению, к тебе могут обращаться ходатаи.

Тогда же повели подкоп и под меня. Из США в Москву прибыл известный ученый. Американское посольство просит принять его в отделе ЦК. Что интересует профессора? Как функционирует высшее звено власти. Прекрасно. Есть возможность объяснить, почему при больном лидере далеко не всегда, правда, но в принципе возможны нормальные решения.

Как потом слышал, сведения, почерпнутые профессором из нашей беседы, привлекли внимание администрации в Вашингтоне. А у нас по руководству было разослано донесение КГБ, что американцы «разведывают механизмы принятия решений в Советском Союзе». Имя мое не упоминалось, но, прочитав материал в копии, я знал, кто может попасть в подручные чужой разведки.

Не было ли здесь связи между недоверием, поселившимся у Андропова, и сделанным мне с нажимом предложением отправиться послом в Токио? При первом же разговоре, который вел со мной секретарь ЦК И. В. Капитонов, я выдвинул три возражения: больная мать и нездорова теща, незнание языка и культуры страны, бессмысленность нахождения в Токио при заскорузлости тогдашних наших подходов к Японии. Не помогло. На политбюро постановили – посылать. И если бы не Брежнев, решивший перепроверить в личном разговоре со мной, как я в действительности настроен, лететь бы мне за тридевять земель. А может быть, я упустил свое счастье?

Из-за непродуктивного собеседования по Афганистану в конце 1979 г. желание выносить какие-либо свежие идеи на суд Андропова, честно говоря, пропало. Официальные контакты сохранялись. Как правило, по его инициативе и сплошь на каверзные темы. Чаще всего после разговора оставался осадок. Обидно было за человека. Проходит или уже прошло его время? Если отставить экономику, где ему было далековато до Косыгина, он на голову был выше остальных и лучше большинства в моральном плане. Обидно и за мою невезучую страну. Андропов приблизился к вершине власти, когда пробил ему час прощаться с жизнью. Физический недуг снедал личность.

Академик Г. А. Арбатов и обозреватель «Известий» А. Е. Бовин интенсивно старались после возвращения Ю. В. Андропова на Старую площадь снять некоторые заусенцы в его ставшем предвзятом отношении ко мне. В октябре 1982 г. у меня состоялись с ним две встречи, достаточно содержательные, чтобы здесь остановиться.

Но прежде – внешнее впечатление о человеке, которого я не видел три-четыре месяца. Очень он изменился. Андропов прочитал по глазам мой невысказанный вопрос и заметил:

– Врачи рекомендовали пройти курс похудения. С пуд сбросил. Как будто на пользу.

Лицо белое, спорит в цвете с седыми волосами. Непривычно тонкая шея, окаймленная ставшим вдруг необъятным воротничком сорочки. Голова кажется еще более крупной. Глаза тоже другие. Они не улыбаются, если даже Андропов шутит. Мысль из них не ушла, но добавилось озабоченностей и печали.

– У нас в распоряжении двадцать – двадцать пять минут, – говорит Андропов.