Валентин Фалин - Без скидок на обстоятельства. Политические воспоминания

Докладываю отдельные вопросы, требующие санкции секретаря ЦК или его информирования. Две темы не обойдешь – Афганистан и Польшу.

Памятуя предыдущие обмены мнениями, концентрируюсь на обобщении разведматериалов Генштаба и КГБ. Подвожу аккуратно к выводу – мы увязли в Афганистане, американцам легче продвигать свои планы в других районах мира.

Ю. В. Андропов в реакции лаконичен:

– Думайте, Вашингтон собирался предложить нам разменять Афганистан на Никарагуа. Мы на это не клюнули.

Собеседника больше занимает, или он считает уместнее, говорить со мной о Польше. В период войны, замечает Андропов, надо было готовить платформу для национального согласия в Польше. Соскользнули на обычную схему, хотя она подходила для поляков еще меньше, чем для других. ПОРП в плачевном состоянии и не скоро оправится.

Со своей стороны подбрасываю тезис о типичных для всех европейских социалистических стран кризисных явлениях. На данном этапе Польша выражает их в наиболее яркой форме.

Андропов смотрит на часы:

– Мы превысили все лимиты, но разговора не завершили. Предлагаю встретиться послезавтра. Резервирую на это час. Для меня было бы интересно послушать твои оценки как по среднесрочным внешнеполитическим проблемам, так и по состоянию наших внутренних дел.

В названный день, хотя и не в назначенный час (секретарь проводил внеурочное совещание, судя по участникам, по Афганистану), я опять в кабинете Андропова. Он более приветлив. Выходит из-за стола, здоровается за руку, предлагает чай. И с места полный газ:

– Выкладывай, что надумал.

Ситуация подходящая, чтобы изложить озабоченности по поводу состояния советского общества, организационного и идейного уровня деятельности партии, функционирования госаппарата. Трезвоним о «монолитном единстве», когда вовсю идет дезинтеграция.

– Вы приезжаете в ЧССР, Польшу, ГДР. Собираются молодежь, люди среднего возраста, старики. Кто-нибудь запевает, абсолютное большинство знает слова песни и мелодию, поют вместе. А что у нас? Текст «Интернационала» на съезде раздаем, без бумажки члены партии и его не споют. Дезинтеграция берет начало с детских садов, школ, университетов. Можно год долдонить о равенстве и справедливости, но если летом, скажем, в строительном отряде на целину или в Нечерноземье едут все, за исключением дитя министра или заведующего отделом ЦК, то, считайте, два семестра в воспитательном отношении пропали зазря.

Андропов перебивает меня:

– Могу обогатить твои наблюдения собственным опытом. Придя в КГБ, я установил порядок, что в учебные заведения комитета принимаются юноши и девушки с девятнадцатилетнего возраста. Помогло. Ведь отбоя не было от звонков пап и мам. У всех чада прирожденные чекисты, и после средней школы, семнадцати – восемнадцати лет от роду, их пристраивали к нам в систему. Продолжай, пожалуйста.

Прохожусь по формализму. Все превратились в исполнителей при отсутствии руководителей. На секретариате обсуждаются какие угодно вопросы, в том числе важные для прогресса в конкретных отраслях промышленности (порошковая металлургия, новшества в технологии сталепрокатки, добыча угля), но только не собственно партийные дела и задачи. Структура аппарата ЦК копирует структуру Совета министров. Перед XXVI съездом я пытался через К. У. Черненко привлечь внимание к перекосам и необходимости устранить их. Безуспешно.

Почему секретариат не волнует, чем мы кормим народ духовно? Наши радио и телевидение ведут себя так, будто они владеют монополией на эфир. Реальная жизнь стала давно и совсем иной. Перевыполнением планов в прессе мы прилавков не наполним, а людей раздразним.

Что волнует население больше всего? Состояние в здравоохранении, жилищная проблема, положение женщин, молодежная политика, просвещение. В аппарате ЦК этим занимаются безвестные обществу секторы или отдельные инструкторы. Спорт подчинили отделу пропаганды и смотрим на него соответственно.

Андропов прерывает мой монолог:

– Считаешь ли ты правильным, что средней школой занимается отдел науки?

В свою очередь спрашиваю собеседника:

– Когда секретариат рассматривал состояние средней школы или выносил на пленум вопрос о молодежи?

– Насчет молодежи могу сказать – в 1937-м или 1938 году. Я кое-что заметил из твоих откровений. Инициатива по ряду направлений должна исходить не от меня. Теперь сменим тему. Что ждет нас неприятного во внешней политике?

Время завоза американских РСД в Европе определяется сроками их технической готовности. Складывается качественно новая для страны обстановка, пора думать, чем и как отвечать. Усомнился в целесообразности визита Громыко в ФРГ в отсутствие четких представлений, как быть дальше.

– Есть деликатный вопрос, – продолжаю я. – В 1983 году сорокалетие Катыни. Точнее, сорок лет с момента, когда Катынь превратилась в нарицательное понятие. Готовясь к печальному юбилею, необходимо по архивам прояснить как минимум: а) что же Сталин и Берия заявляли полякам в 1941–1943 годах и что обсуждал Хрущев с Гомулкой в 1956 году; б) что из архивов Смоленского, Харьковского и других УВД попало в руки немцев и дальше на Запад и дает основания не принимать советскую версию случившегося; в) что нового установили сами поляки и что не может быть опровергнуто повторением аргументов 1943 года. Конечно, правильнее всего было бы поднять наши первичные документы. Если верить молве, Хрущев предлагал Гомулке воздать должное Сталину за Катынь. Вряд ли такое предложение делалось, если оно вносилось, беспричинно.

– Вопрос серьезный. В одном ты прав – поляки не дадут этой дате пройти незаметно.

– Катынь дает нам самим повод поднять аналогичную проблему перед поляками. Что сталось с десятками тысяч советских военнопленных, попавших к Пилсудскому в 1921 году? Куда они пропали? Наша сторона интереса к прояснению их судьбы странным образом не проявляла.

– Я посоветуюсь и дам тебе знать. Набросай на бумаге то, что ты говорил о молодежи, в общем в первой части сегодняшнего разговора и личным пакетом мне.

В один из ближайших дней поутру мной интересуется М. В. Зимянин:

– Можешь зайти?

– Когда вам удобно?

– Прямо сейчас, пока мы оба не завязли в делах.

Небольшого роста, щуплый, подвижный, как ртуть.

Большую часть войны партизанил в Белоруссии. С партийной работы попал в дипломаты. Будучи послом во Вьетнаме, Зимянин энергично противодействовал тому, чтобы эту страну постигла полпотовская драма. Многие годы редактировал «Правду». Мы с ним знакомы с 1964 г.

– У Андропова, – говорит Зимянин, – есть поручение тебе лично. Приближается сорокалетие Катыни. Надо подготовить соображения, как дальше вести эту проблему и, в частности, реагировать на возможные польские обращения. Свяжись с Огарковым (Генштаб) и Бобковым (КГБ) на предмет мобилизации данных, которые при необходимости могут быть обнародованы. Созыв – за тобой, вопрос неотложный.