Жак Садуль - Записки о большевистской революции

Троцкий передал мне первый номер ежедневной русской революционной газеты на немецком языке {85} , ее тираж — сотни тысяч экземпляров, она будет распространяться в немецких окопах. Большевики подготавливают также целую библиотеку для революционной агитации в Германии.

Кроме того, Троцкий объявил о начале агитационной поездки по лагерям австро-немецких военнопленных некоего венгерского офицера в сопровождении его товарищей-военнопленных и агитаторов-болыневиков. Тема их выступлений такова: революция предложила Центральным империям мир, который обеспечит всем угнетенным народам независимость или, по крайней мере, автономию. Если Центральные империи откажутся от такого мира, нужно, чтобы австро-немецкие военнопленные взяли в руки оружие и вместе с войсками большевиков пошли в бой против германского и австрийского правительств.

Дорогой друг,

Каждый раз, когда я вижу посла и представителей союзников, я повторяю то, что я ежедневно говорю своему начальству: «Почему оставляют без ответа вопрос, который поставили большевики и уже не раз ставили люди, которые все отчетливее осознают, что оставляя их без всякой нашей помощи, как мы это делали до сего дня и как, похоже, решительно хотим продолжать делать, мы отдаем их, связанными по рукам и ногам, Германии?» По нашей вине германские империалисты смогут с легкостью навязать русским чудовищный мир, который, со всей очевидностью, приведет к политической гибели большевиков, — и в том случае, если они прервут переговоры и пустятся на военную авантюру, обреченную без нашей военной поддержки большевикам на провал, и в том — если они покорно примут позорные, гибельные для России и Антанты условия и вызовут тем самым всеобщее негодование.

Почему не протянуть им руку, сказав: «Правительства Антанты не прощают ошибки, которые вы совершили, усугубив разложение армии и начав сепаратные переговоры с противником. Но сегодня вы просите нас о помощи, вы заявляете, что мир, предложенный Германией, не является справедливым и демократическим миром, о котором говорится в программе большевиков, вы провозглашаете священную войну.

Вы говорите, что эта война может быть закончена только с нашей помощью.

Мы заранее уверены, что немецкие условия будут для вас неприемлемы. Следуя своим обязательствам, вы возобновите войну. Будьте уверены, что мы будем на вашей стороне. Вы хотите получить оружие, специалистов, вам нужна общая военная поддержка. Все это мы вам предоставим. Мы обязуемся не вмешиваться в ваши внутренние дела. Мы не ставим для нашей помощи никаких политических условий. Но, продолжив войну, обещайте и вы сражаться против общего противника так же решительно, как и мы, и до тех пор, пока мы не обеспечим всем народам дружеских и враждебных стран право свободного самоопределения».

Какие тайные задние мысли мешают союзникам начать говорить на этом языке, который поймут большевики и все русские?

Питаем ли мы по-прежнему безумную надежду на то, что завтра большевики будут свергнуты, и мы предоставим помощь новому правительству, готовому немедленно прервать мирные переговоры, способному заставить русский народ согласиться с этим решением и вновь ввергнуть Россию в войну?

Или же большевики правы, настаивая на том, что постыдные аннексионистские аппетиты Антанты, некоторых народов Антанты, не дают им во всеуслышание заявить, что они при случае не станут злоупотреблять победой, хотя пока она и маловероятна?

Или же большевики правы, когда утверждают, что западные буржуазные демократии борются теперь против двух врагов: Германии и русской революции, которую они ненавидят и боятся больше, чем Германии, и что они с большим удовольствием позволят Центральным империям победить Россию, растерзать ее и растоптать, чем сделают шаг, который спасет Россию, но вместе с тем будет иметь то отвратительное побочное действие, что оставит большевиков в живых и у власти?

Вокруг я вижу много людей, проникнутых этой слепой яростью. Для них оплошности большевиков, какими бы опасными они ни были для России и для нас самих, кажутся отнюдь не пагубными, но благотворными. Они придерживаются того единого мнения, что уместно не мешать большевизму барахтаться в собственных ошибках и в них утонуть, пальцем не пошевелив, чтобы помочь ему выпутаться. Контрреволюционным и так называемым либеральным партиям предоставляется великолепный случай, чтобы отвратить народные массы от того крепнущего социализма, который у стольких стоит поперек горла и стольким отравляет мечты о будущем.

Война, приведшая к банкротству буржуазной политики, высветившая глупость политиков и недальновидность военных, объяснила многим крестьянам и рабочим, что по окончании военных действий стоило бы, может быть, поднатужиться и разрушить старые режимы и на их обломках создать правительство народа и для народа.

Волна социализма неумолимо росла и никогда еще столь серьезно не угрожала имущим классам. Они видят в большевистской направленности русской революции, в зависимости от того, какой оборот примут события, — либо свой смертельный приговор, либо свое спасение. Если большевизм победит, если власть пролетариата окажется способной и достойной жить, как, несмотря даже на ее серьезные ошибки, избежать того, что она будет провозглашена во всех странах и что ее удивительному примеру последуют другие? Если же, наоборот, этот красивый опыт провалится, если завтра капиталисты смогут сказать народу: «Осторожно, смотрите, что наделали русские социалисты! Они предали союзников, они опозорили Россию, они обезоружили страну и отдали ее германскому империализму, они развалили, расстроили промышленность и сельское хозяйство!», если такое можно будет сказать, то какую силу, считают тут, будет иметь этот пример, каким непопулярным станет социализм и какую отсрочку получат буржуазные классы!

Я далек от предположения, что государственные деятели, какими бы антисоциалистскими они ни были, были бы до такой степени готовы — либо из-за собственного неприятия идей Маркса, либо из-за стремления сохранить собственное спокойствие — пожертвовать во имя столь безумной ненависти, столь низких эгоистических интересов благом и жизнью наций, судьбами которых они вершат в этот трагический период?

Но почему не отвечаем мы большевикам?

Дорогой друг,

Один мой товарищ, прочтя то, что я написал вчера, мне сказал: «Вы неисправимо наивный человек. Если союзники отказываются помогать большевикам, то не потому, что замыслили против существования социалистической революции макиавеллиевские планы, которые вы им приписываете. А прежде всего потому, что дни большевиков сочтены, и было бы глупо, поддерживая опасных анархистов, продлевать их разрушительную агонию и оттягивать приход к власти сильного и настоящего правительства, с которым Антанта могла бы вступить в союз. И еще — и это главное, — потому что большевики — агенты Германии, и они осуществляют план, разработанный в Берлине. Союзники обесчестили бы себя и попались бы в ловушку, расставленную для них предателями, которые ведут сепаратные переговоры с противником».