Жак Садуль - Записки о большевистской революции

Участие Японии в войне, даже если оно определит победу союзников и, может быть, особенно если оно приведет к этой победе, будет иметь своим следствием усиление Соединенных Штатов, самого грозного противника Японии. С другой стороны, она может опасаться, что союзники не позволят ей получить с побежденных процент от трофеев больший, чем тот, на который она надеется сейчас — который она уже получила — в качестве компенсации за свой очень экономный и выгодный для нее нейтралитет. Кроме того, военно и финансово ослабленная активным участием в европейской войне, даже в случае победы Антанты и тем более в случае германской победы, Япония лишилась бы престижа, обеспеченного ей победами японских армий в 1905 г. в Маньчжурии, а этот престиж ей сохранить необходимо.

Если же Япония не примет участия в европейских сражениях, она предстанет на мирном конгрессе во всей своей вновь обретенной мощи, при всех своих финансах, промышленных богатствах и увеличившейся в годы войны армией. Не будучи впрямую связанной с союзниками, но также и не размежевавшись до конца с Германией, оставаясь элементом нестабильного равновесия, которое все будут стремиться сохранить, поскольку она не будет полностью ни с одними, ни с другими, Япония может надеяться сохранить те значительные преимущества, которые она получила за время войны почти задаром.

Наконец, эффективное сотрудничество Японии на европейском театре военных действий с нами отнимет у нее все возможности заключения союза с Германией в ходе войны и лишит ее орудия шантажа, под прицелом которого она держит союзников.

Вывод из этих нескольких чисто логических, а не эмоциональных доводов можно сделать тот, что Япония, неизменно повинующаяся собственному эгоизму и не видящая для себя пользы в дорогостоящей интервенции в Европу, — интервенции, которая ослабила бы ее военные и экономические силы, не гарантируя при этом никакой неожиданной выгоды, — будет лавировать, выигрывать время, давать союзникам обещания, стараясь при этом разобщить их на почве условий интервенции, и, в конце концов, сумеет предложить ее не как интервенцию европейскую, Японию пугающую, а для нас единственно необходимую, а как сибирскую, соблазнительную для нее, поскольку из нее она извлечет для себя выгоду, но бесполезную для нас.

Словом, если Япония не станет вводить свои основные силы, не разумнее ли подумать о том, что подготавливаемые в Мурманске и Архангельске операции должны быть ограничены теми жертвами, которые необходимы для удержания этих портов, не более того?

Надеюсь между тем, что Антанта уже сумела добиться от наших японских союзников их полного согласия участвовать в европейской программе интервенции.

Если такое согласие главного участника имеется, думаю, что союзники сумеют предварительно договориться между собой. Здесь из-за слишком противоречивых заявлений различных представителей наших правительств такого согласия не ощущается.

Большевики, по-прежнему готовые при известных условиях на межсоюзническую интервенцию, отказываются что-либо обсуждать до тех пор, пока французы, англичане, американцы и японцы не представят им все вместе окончательный ее план.

«К чему, — говорят неприятно пораженные союзнической разноголосицей Чичерин и Троцкий, — вновь обсуждать что-то с той или другой страной союзников? Мы поставили общие условия для всех. Договоритесь между собой по этим условиям о сроке интервенции, затем мы все обсудим и придем к соглашению. До того — все разговоры бесполезны и компрометируют нас».

Очевидно, что Антанта может быть уверена в получении согласия большевиков на следующий день после того, как она достигнет согласия между собой.

В этот момент возникнет необходимость в том, чтобы Антанта в своем обращении к русскому народу сказала бы, что союз с большевиками означает отнюдь не одобрение их политики и не прощение ошибок, допущенных ими за пять месяцев; союз — ее помощь России вообще и лишь по необходимости — через партию, которая находится у власти и к тому же за последние недели постоянно заявляет о своей решимости установить порядок внутри страны и спасти Родину, которая находится в опасности. Стоит добавить, что, согласно этой программе обороны отечества и общей реорганизации, большевики обязаны прекратить гражданскую войну и обеспечить сотрудничество с другими демократическими партиями — равно как и те обязаны предложить свое сотрудничество.

Тем самым союзники, наконец, займут определенную и честную позицию. Даже если их примирительному жесту не последуют, он позволит по меньшей мере вернуть то уважение и симпатию, которые большевики, равно как и люди «центра», потеряли по отношению к нашей политике, нерешительной, неискренней, непоследовательной и мелкой.

Нет уверенности, что все это осуществится. Но только мы и можем привести к этому необходимому соглашению социалистические партии. Мы одни можем добиться его от лидеров большевизма и лидеров эсеров и эсдеков, продолжающих вести друг против друга наижесточайшую и опаснейшую борьбу, когда им всем угрожает Германия.

Думаю, что я сумею, несмотря на удары, сыплющиеся с разных сторон, сделать так, чтобы подобные заявления союзников, предваряемые и продолженные лояльными переговорами с правительственными и оппозиционными партиями, привели к конкретным результатам.

Налицо две группы:

— все крайне правые и правые «центра», немцами прибранные к рукам;

— все левые, которые могут быть с нами, если, вместо того чтобы натравливать их друг на друга, мы сплотим их вокруг нас.

Левые силы будут с нами, если будут знать, при каких политических условиях было заключено соглашение с большевиками.

Последние же примут наши условия, если почувствуют, что они предлагаются честно, без задних мыслей, потому что они в отчаянии, в агонии, потому что для них не осталось иного способа избежать не только падения, но и банкротства, потому что у них не осталось другого способа спасти Революцию, уже даже не для того, чтобы помешать, вероятно, неизбежной реставрации, но затруднить ее укрепление и приблизить восстановление демократического режима.

Нам предоставляется последняя возможность — пока Россия не оказалась окончательно потерянной для Антанты — сплотить ее наиболее активные элементы. Скоро будет поздно. Придут немцы. Они поставят облаченного в более или менее демократические одежды царя. Нам нужно действовать!

Дорогой друг,

Мне кажется, что только голод мог бы привести к оппозиции те народные силы, которые ей необходимы для осуществления государственного переворота. Однако нехватка продуктов питания, какой бы значительной она ни была, особенно в Москве и еще больше в Петрограде, пока не такая, чтобы народ вышел выражать свое отчаяние на улицы. Можно предположить, что настоящего голода не будет еще два-три месяца, и за это время изобретательное правительство Советов найдет возможность предупредить опасность.