Ольга Грейгъ - Черчилль и древняя тайна «Заговора рептилий»

– А может, вы и подобные вам авторы просто начитались фантастических страшилок? Вы не допускаете подобный нюанс? Извините за подобный вопрос…

– Вы имеете в виду работу Герберта Уэллса «Открытый заговор: планы мировой революции»? Так этот британский фантаст тоже был членом Комитета. Вы знаете, что он встречался с Владимиром Лениным, с Иосифом Сталиным?

– Да, знаю. Странно, что именно сейчас вы вспомнили этого великолепного автора научно-фантастических романов «Машина времени», «Человек-невидимка», «Война миров», «Первые люди на Луне» и др. Это как нельзя лучше вписывается в мое исследование деятельности семьи Черчиллей. Я где-то читала, что Герберт Уэллс и Уинстон Черчилль встречались и с 1902 года вели переписку, пока Уэллс не скончался в 1946 году. В 1931 году Черчилль даже заявил, что знает работы Уэллса так хорошо, что мог бы выдержать по ним экзамен.

Доктор Ричард Той, преподаватель истории в Кембриджском университете, – о заимствовании У. Черчиллем идей Г. Уэллса.

О государстве:

Уэллс озаглавил свою книгу «Новая Утопия».

За два дня до произнесения речи в Глазго 9 октября 1906 года Черчилль написал Уэллсу восторженный отзыв об этой книге, в котором признал: «Я многим вам обязан». И тут же стал использовать для описания государства, оказывающего поддержку гражданам, слово «утопия».

О фашистской угрозе:

Уэллс в романе «Война миров», в котором изображается нападение на Великобританию марсиан, использует емкое определение «надвигающаяся буря».

Спустя десятилетие Черчилль использовал это же определение в отношении подъема фашистской Германии.

О селекции:

Уэллс опубликовал книгу «Прозрения». В ней писатель озвучивал свои предсказания насчет будущего, призывая к созданию Новой Республики, организованной на основе науки. Уэллс отстаивал идею селекции, утверждая, что людям можно заводить детей лишь при соблюдении ряда условий, таких, как физическое здоровье и финансовая независимость.

Черчилль говорил Уэллсу, что особенно восхищается «умением и смелостью, с которыми он высказывается по вопросам брака и населения». Один из друзей Черчилля в ту пору описывал его как «убежденного сторонника евгеники».

Об англоязычных народах:

Уэллс предсказывал политическое объединение «англоязычных государств» в «великую Федерацию белых англоязычных народов».

Черчилль часто стал высказываться за «братское сотрудничество» или «единство англоязычных народов» и даже написал четырехтомную историю англоязычных народов.

Основатель Института современной истории французский историк Франсуа Бедарида великолепно определил отношение англичан, как жителей островного государства, к морю. «С тех пор как в 1898 году император Вильгельм II произнес роковые слова «наше будущее – на воде», «любовь» немцев к морю не просто затрагивала интересы Британии, она ранила «владычицу морскую» в самое сердце. Эли Халеви писала, что малейшее покушение на первенство англичан в мировом океане воспринималось ими как «покушение на оскорбление национального величия».

В феврале 1912 года Уинстон Черчилль произнес свою знаменитую речь в Глазго; и это было самое важное его выступление в качестве первого лорда британского адмиралтейства. Самоуверенный Черчилль не стеснялся в выражениях, излагая философию британского народа, уверенного в своем праве верховодить на море.

Как уже говорилось, начавшаяся гонка морских вооружений создала ситуацию, когда превосходству британского флота – как количественному, так и качественному – стали угрожать не только традиционные соперники Германия и Франция, но и США. Но, по мнению Черчилля, явным лидером в этом противостоянии была Германия – и он, как официальное лицо, не уставал поучать и требовать. Первый лорд адмиралтейства заявлял:

– Для Англии флот – жизненная необходимость, а для Германии – предмет роскоши и орудие экспансии. Как бы могуществен и велик ни был наш флот, он не страшен самой маленькой деревушке на Европейском континенте. Но надежды нашего народа и нашей империи, равно как и все наши ценности, которые мы накопили за века жертв и подвигов, погибли бы, окажись под угрозой превосходство Англии на море. Британский флот делает Соединенное Королевство великой державой. Германия же была великой державой, с которой считался и которую уважал весь цивилизованный мир, еще до того, как у нее появился первый военный корабль.

Эта речь вызвала волну возмущения в Германии, многие немцы не могли простить британскому политику «предмет роскоши и экспансии».

Черчилль так рьяно отстаивал интересы флота, что даже премьер-министр Ллойд Джордж считал, что военно-морской флот стал его навязчивой идеей. Впрочем, Черчилль не был первопроходцем данной темы. Еще его предшественник небезызвестный адмирал Фишер («крестный отец британской нефти» и «нянька Черчилля») с начала века выказывался, что «врагом Британии будет ее грозный промышленный соперник, выросший за последние годы на континенте, – Германская империя».

Основная цель и Фишера, и Черчилля в их бытность главой адмиралтейства осталось одной и той же: приспособить британский военно-морской флот к условиям современного уровня развития промышленности и подготовить его к началу войны.

Известно, что Уинстон мог часами изучать карты и планы операций. Несмотря на занятость в министерстве, летом Черчилль не пропускал ни одного учения, на которое его приглашали, будь то маневры французской – в 1907 году или английской армии – в 1908 и 1910 годах. В 1906 и 1909 годах Черчилль дважды по приглашению кайзера Вильгельма II представлял Англию на военных маневрах в Германии в качестве именитого гостя. И здесь же можно указать любопытный факт: в те годы Черчилль не присоединялся к осуждению Гогенцоллернов и отрицал распространенное мнение о существовании «немецкой опасности». 17 июля 1905 года он заявил в Эдинбурге, что «между Великобританией и Германией ни в чем нет противоречий. Между ними нет предмета спора ни в чем; не существует также пространства, которое стало бы предметом спора между нами». «Германия, – указывал он позже, в 1908 году, обращаясь к лорду Асквиту, – готова не только к войне, но и к миру».

Положительное отношение Черчилля к Германии этого периода во многом объяснялось наличием в этой стране его еврейских друзей и близких знакомых, среди которых биографы прежде всего называют Эрнеста Кассела, друга Баллина.

Однако впоследствии его мнение в отношении Германии стремительно менялось; но, однажды четко уяснив гигантскую финансовую составляющую мировых войн и конфликтов, Черчилль стал выступать политическим флюгером, правда, метания политика припишут только склонности к переменам настроения да к резким сменам приоритетов в политике Великобритании.