Павел Сурков - Легенды мирового рока

А Боуи спешит, как выяснилось впоследствии. У него обнаружен рак, и летальный исход неизбежен. Но он молчит – никаких заявлений о состоянии здоровья не делается, вся информация о личной жизни музыканта держится в глубокой тайне. Боуи работает безудержно, безостановочно: он пишет еще один альбом, которому суждено стать последним и Дэвид это прекрасно понимает.

Человек со звезд, человек из другой вселенной – Боуи решает навсегда закрыть космическую тему. Новая пластинка будет называться Blackstar, и осенью 2015 года Дэвид представляет первый сингл с нового альбома – заглавного монстра продолжительностью почти в 10 минут. Главную тему – и песню Lazarus – Боуи отдает мюзиклу «Лазарь» – и параллельно выпускает очередной видеошедевр: зловещее и очень странное зрелище, где сам Дэвид предстает в роли то ли адепта какого-то инфернального культа, то ли какого-то шамана нового века. Насыщенный, плотный электронный саунд, напоминающий о блаженном времени 90-х: Боуи, кажется, с радостью возвращается в собственное прошлое, опираясь на былые музыкальные ценности.

В день выхода Blackstar менеджмент Боуи публикует не только клип Lazarus, но и новую фотосессию – одетый в элегантный черный костюм и шляпу Боуи широко улыбается на фоне рекламных постеров альбома. Он выглядит здоровым и веселым, и ничто не предвещало беды. Но через два дня было сделано официальное заявление: 10 января 2016 года Дэвид Боуи скончался. Причиной смерти был рак, с которым музыкант боролся, как оказалось, последние 18 месяцев.

Конечно, все семь композиций Blackstar будут слушать как завещание – погружение Боуи в новый, неведомый и полный опасностей мир, подготовка к последнему путешествию, к приключению, откуда нет возврата, и встреча ужаса смерти с неизменно открытым забралом. Невероятное мужество и фантастический подвиг – голос Боуи бодр и из Blackstar так и прет невероятная энергия и жизнелюбие. Даже не скажешь, что эту пластинку записал человек, которому осталось жить лишь несколько месяцев. Но Lazarus, ставший продолжением Blackstar, выстраивает удивительную видеодилогию: в первом клипе мы видим мертвого астронавта, вокруг черепа которого складывается целый странный культ – и Боуи главный адепт и шаман его. Боуи хоронит своего Майора Тома, главного героя Space Oddity, а потом – в Lazarus – хоронит самого себя. Мы видим руку Боуи с надувшимися жилами, слышим его тихий и дрожащий голос – нам бы хотелось верить, что это очередное перевоплощение, но, увы, это прощание.

Команда музыкантов и режиссеров, работавших с Дэвидом, знала о его болезни: он объявил им о своем недуге в июле 2015 года. Все понимали, что после Blackstar не будет ничего. Боуи строил свою собственную пирамиду, памятник при жизни, то, с чем он уйдет в вечность, и у него все получилось так, как он задумал.

Но мне кажется, что в этот печальный день куда важнее не переслушивать Blackstar: у нас еще будет время осознать и оценить этот запредельный по силе подвиг (пожалуй, только Фредди Меркьюри был способен на такую же по мощи предсмертную работу). Куда лучше пересмотреть недавний фильм «Марсианин», который, скорее всего, в ближайшее время соберет свою порцию «Оскаров», как минимум в технических номинациях. В нем главный герой – астронавт-жизнелюб в исполнении Мэтта Деймона – несется на марсоходе к своему спасению: ракетному модулю, который способен вывести его в космос и дать шанс вернуться на землю. Герой врубает во всю мощь колонок марсохода боуиевский Starman и мчится навстречу своей судьбе. Туда, в космос, где его ждет бессмертный Зигги Стардаст.

«Иисус пришел и нашел, что он (Лазарь) уже четыре дня в гробе… Иисус же, опять скорбя внутренне, приходит ко гробу. То была пещера, и камень лежал на ней. Иисус говорит: отнимите камень. Сестра умершего, Марфа, говорит Ему: Господи! Уже смердит: ибо четыре дня, как он во гробе… итак отняли камень от пещеры, где лежал умерший. Иисус же возвёл очи к небу и сказал: Отче! Благодарю Тебя, что Ты услышал Меня. Сказав это, Он воззвал громким голосом: Лазарь! Иди вон. И вышел умерший, обвитый по рукам и ногам погребальными пеленами, и лицо его обвязано было платком» (Иоанн 11. 17–44)

Обмотанный пеленами Боуи с пуговицами-глазами – таким он предстает перед нами в своей последней видеодилогии. Он уходил в вечность, прячась в шкаф в клипе Lazarus… Боуи невозможно представить мертвым, но даже свою собственную смерть он сумел обставить как лучший перформанс. Теперь его сценой стал весь мир: никакие туры больше не нужны. Просто, как все гениальное, как все то, что с такой легкостью делал Боуи.

Я помню, как в 1993 году впервые оказался в США – ощущения и по сей день незабываемые и чрезвычайно свежие: этот «дивный новый мир» оказался вовсе не таким пугающим или не понятным, как я мог предположить. Далекая Америка оказалась не такой далекой, а законы, по которым жило таинственное общество развитого капитализма – вполне логичными, понятными и не сильно отличавшимися от принципов устройства Советского государства, с которым мы так недавно распрощались.

Но вот что воистину поражало и удивляло – это масштабы рекламы. Нет, дело не только в рекламных щитах, бывших в ту пору для русского человека диковинкой, а в продуманности и логичности этой рекламы: если тебе хотят продать продукт – будь уверен, рекламодатель сделает все возможное, чтобы ты как минимум обратил на продукт внимание. А от любопытства до покупки, как водится, один шаг.

В тот год продавали Nirvana – их новый альбом In Utero, и масштабы рекламы были столь велики, что казалось – никакой другой группы в Америке просто не существует. Знаменитая «бабочка» красовалась везде: на билбордах на улице и в метро, в рекламных блоках газет, по телевизору рекламировали и альбом, и тур в его поддержку, и у меня – тогда еще не особо знакомого с творчеством Кобейна и его группы – эта нарочито жесткая и назойливая рекламная кампания вызвала скорее чувство отторжения, чем приятия. Пластинку запихивали мне в руки практически насильно, в музыкальных магазинах все стены были увешаны промопостерами, а картонный Кобейн выглядывал чуть ли не из-за каждой полки с дисками.

Хотел ли этого сам Курт Кобейн, простой мальчишка из Абердина, желающий исключительно одного – сочинять музыку, которая будет чертовски не похожа на то, что крутится на всех радиостанциях и мелькает по MTV? С Кобейном произошло то, к чему стремятся миллионы его соотечественников – он реализовал Великую Американскую Мечту. Но хотел ли он этого?