Илья Вергасов - Останется с тобою навсегда

- Я отвечу, - проговорил Рыбаков. - Командир полка до сих пор не вписался в часть, хотя времени прошло вполне достаточно. Вот, к примеру, был он в батальоне капитана Чернова. С какой пользой? Собрал офицеров, поговорил с ними по душам, похвалил достойного, указал на ошибки того, кто их совершил? Ничего этого не было. Отхлестал, как мальчишку, опытного комбата и умчался аллюром. Тимаков даже не замечает, что политсостав полка порой вынужден выступать в роли пожарников - заливать холодной водой его огненные вспышки.

- Ты что же это меня при начальстве хлещешь? - воскликнул я. - Не нашел время сказать мне об этом один на один!

- Да, Рыбаков, действительно, почему ты ему все это не высказал раньше? - строго спросил Линев.

- Так он же бежит от меня!

- Я? Бегу?.. Это ты чуть свет на коня и то в райком, то в политотдел, то еще бог знает куда.

- Слушаю вас и удивляюсь. Здесь полк, а не детский сад. Как мне прикажете доложить Военному совету? Кого из вас надо отзывать?

- Меня нельзя, - выпалил Рыбаков.

- Это почему же?

- Я в петухановской трагедии не сторонний человек. Недоглядел многого.

- Красиво сказано, даже слишком. Однако ты-то здесь не одну пару сапог износил, а расплачиваешься скупо. Или под крылышком Стрижака полегче было? В нем-то ты признавал единоначальника. Ты, бывало, ни шагу без него. А сейчас, - Линев поднялся, застегнул на все пуговицы китель, - вон мы какие, оказывается: разыскать никак друг друга не можем. Свести ваши руки прикажете? У вас, командир, есть ко мне вопросы?

- Пока нет.

- Вы эти "пока" придержите при себе. Решительно отсекайте накипь в полку, но властью, вам данной, пользуйтесь с умом и сердцем.

Проводили начальника политотдела, стоим на обочинах дороги друг против друга. Черт возьми, как трудно сделать первый шаг, сказать нужное слово!..

- Замполит, так что там было сегодня в солдатских котлах?

- А, перловка да сало лярд, сало лярд да перловка. - Рыбаков пересек дорогу. - Заглянул вчера в хозроту, и представляешь - там борщ с салом и свежее мясо с капустой.

- Да ну, откуда?

- Пошли к Вишняковскому, спросим.

На окраине Просулова большой кирпичный дом с длинной пристройкой-сараем. Двор аккуратно выметен. У коновязи с корытом сытые лошади хвостами отмахиваются от слепней. Хр-рум, хр-рум - налегают на свежее сено. От распахнувшейся двери спешит навстречу Вишняковский.

- Здравствуй, Валерий Осипович. Хорошо у тебя тут. - Я пожал ему руку.

- Приглашай в дом, что ли, - подтолкнул его Рыбаков.

Комнатушка была маленькая, пахло свежим хлебом.

- У меня есть квасок, товарищ подполковник, - робко предложил Вишняковский.

- Тащи, о чем речь.

Рыбаков выпил, поставил стакан, крякнул:

- Ну и напиток, царский!

- Сушим остатки хлеба, вот и...

- Остатки, говоришь? А почему наш солдат в строевых ротах как Иисус в пустыне? - спросил Рыбаков.

- Все, что положено по рациону, до грамма...

- А на каких харчах пухнет твоя хозяйственная рота? - наступал Рыбаков.

Вишняковский открыл планшетку, закрыл ее и отбросил назад. Заморгав, выпалил одним духом:

- Обмен, честное слово!

- А может, обман? - Я подошел вплотную к хозяйственнику.

- Никак нет! Операция... - Слово вырвалось неожиданно.

- Операция? Какая такая операция? Выкладывай как на духу.

- Дохлые кони кормят. Виноват... Мыло то есть, кони...

- Мыловарня? - догадался Рыбаков.

- Ну-ка, ну-ка?

- На переправе дохлых лошадей, битюгов... Сюда - и на мыло. Мыло - в Цебриково, на восток, сто километров, в обмен на мясо, сало, картошку...

- Масштаб?

- Крохотный.

- Что требуется?

- Разрешения ваши, товарищ подполковник, товарищ майор.

- Так получай мандат, можем самый большой! По четырнадцать часов в сутки солдаты пузом землю гладят, на пять верст вокруг изрыли ее. Соки выжимаем... Нюх у тебя, бедовая голова, есть? Чем пахнет?

- Наступлением.

- В точку! Так подкорми, христом-богом прошу! Весь передний край Степной армии твой и переправа твоя. Подбирай дохлых битюгов, тащи в мыловарню!

22

Комбат Чернов встречает меня и замполита вежливо, официально. Не распахивает своей замкнутости, даже когда мы с Рыбаковым откровенно радуемся слаженному маршу курсантской роты "на встречный бой".

Короткий привал, и батальонная труба уже зовет на строевой плац с препятствиями. Чернов с секундомером стоит на возвышенности - плотный, с фуражкой, слегка надвинутой на прямой лоб, - и негромким голосом отдает самые неожиданные команды. Воспринимаются они будущими младшими командирами с готовностью: ползут по-пластунски, в полном боевом берут с ходу бум, перепрыгивают через заборы, выкладываются до последнего, будто и не знают усталости.

Прощаясь с Черновым, говорю ему:

- Спасибо, капитан.

- У меня просьба, товарищ подполковник: после выпуска сержантов откомандируйте меня в боевую часть.

- За этим дело не станет - не за горами дни, когда весь полк станет боевой частью!

Вечерело, было душно. Мы наискосок пересекли площадь. Навстречу женщина с полными ведрами. С доброй улыбкой провожает нас.

- К счастью, командир!

- А ты какого счастья хочешь, Леонид?

- Сию минуту - самого маленького: искупаться в ставке.

- Ого, давать чуть ли не пятиверстный круг!..

- Что ты, можно напрямик переулком, там мостик наладили.

- Тогда айда!

Идем, хатенки сжимают нас с двух сторон, ветки хлещут по лицам. На самой окраине Рыбаков придержал дончака.

- Слышишь, поют? - Показал на хатенку с закрытыми ставнями.

Рвется наружу песня "Ой ты, Галю, Галю молодая, пидманулы Галю, забралы з собою...".

- Ведет никак Шалагинов? - Я спешился.

- Куда ты? Постой, потом выясним!

- Ну, знаешь! - Я перемахнул через забор, поднялся на крылечко, тихо налег на входную дверь.

В небольшой комнате с нависшим потолком за столиком, крытым клеенкой, при желтом свете свечи сидят Шалагинов и Краснов. На почетном месте, под иконами, начальник штаба полка Сапрыгин. Закрыв глаза, он густо басит.

- Товарищи офицеры! - вскочил Краснов.

Песня оборвалась. Головы, как по команде, повернулись к нам. Первым пришел в себя Сапрыгин:

- Милости просим, Константин Николаевич, и тебя, Леонид Сергеевич.

На столе бутылки с мутноватой влагой, закуска - не объешься: репчатый лук, редис, сухари. Я взял бутылку, плеснул самогон на стол, поднес свечу вспыхнуло синее пламя.

- Крепак!

- Точно, с налета берет! - Встряхнув укороченным чубом, из-за стола вылез Шалапшов.

- А как похмеляться, комбат?

- Рассольчик, как рукой...

- Что же вы нас с замполитом обошли?

- Да вот поминаем нашего друга Петра Петуханова... Сороковой поминальный сегодня...

- Капитан Шалагинов, сядьте! - крикнул Сапрыгин!

- Нет, я скажу... Вам, товарищ подполковник, подавай шагистику да дыры в черных мишенях...