Александр Байгушев - Русский орден внутри КПСС. Помощник М. А. Суслова вспоминает

Я смотрел через разбитое окно на улицу. Через всю площадь, переливаясь цветными огнями, как в праздничный салют, летели трассирующие очереди. Стреляли из здания в здание. Кто в кого уже не разобрать.

Я спустился на первый этаж, выполз на площадь. Полз между трупами по лужам крови. «Гадина замолчала!» Вся страна, весь мир узнал о Второй Октябрьской революции в России. Задача была выполнена. Теперь «Царь Борис» может сколько угодно кричать, что он Всенародно-избранный. Но против Всенародно-избранного не восстает собственный народ. Не льется кровь при демократической власти. А сколько еще будет юродствовать этот учинитель русской смуты — новый «Борис Годунов» на залитом кровью престоле, — это уже решать провидению. Я был абсолютно уверен: долго не протянет — свои же уберут, поставят более толерантного. И вот потом уже будет наша победа. Трагическая победа, но, в конечном счете, все-таки победа. Наверняка, вместо Бориса придет кто-нибудь из КГБ — другого народ просто не примет, другому народ уже просто ни за что не поверит. Во всей стране осталась одна единственная организация, которая под завязку не обюрократилась, не проворовалась, не погрязла насквозь в коммерции, не оберегает только личный карман. По крайней мере, народ так о ней все еще думает. Начинали перестройку и гласность с того, что скидывали с диким шумом и воплями памятник Дзержинского с Лубянки, а придем опять на Лубянку — с поклоном: «Спаси нас!»

Спаси нас и верни нам Имперскую идею, на которой Россия сформировалась как духовная общность многих народов, занимающих евразийское пространство и сумевших выжить и превратиться в великое государство благодаря русскому Народу-Объединителю! мы, русские, никогда не думали только о себе. Всегда о себе только с младшими братьями — вместе с другими народами России! Сталин при всех его грехах это-то понял. А потому и выиграл Отечественную войну и смог создать Великую Советскую Империю. Горбачев и Ельцин Империю сдали. Выродилась при них Империя, превратилась в жалкую Московию, которой все надо начинать сначала.

Кто бы ты ни был — тот, кто, сменив Ельцина, начнет снова по камешку, по кирпичику складывать нашу Российскую Империю! Сегодня восставший народ, заполнивший Садовое кольцо и освободивший Дом Советов, затем пришедший сюда в Останкино и заткнувший пасть телевизионной гадине, уже заранее сказал тебе громкое «Да!».

А «Царь Борис» с сегодняшнего дня, как Борис Годунов Второй, — живой мертвец на троне. Может быть, он еще и проагонизирует даже второй срок. Еще помучает свой народ. Но исторически над ним сегодня уже совершен приговор — его публичное аутодафе уже состоялось, и голова его отсечена народным палачом, валяется на плахе. Так думал я тогда лежа на площади в крови под свистящими пулями. Наивно. Но что было еще мне думать? Как оправдать себя?!

Переползая площадь, я сам не заметил, как оказался среди «демократов». Кто-то дернул меня за ногу. Рядом с лужей крови, глазами в небо, лежал тот мужик-еврей от Новодворской, с которым мы шагали в колонне демонстрантов, прорвавшихся к Верховному Совету. Глаза у него были остановившиеся. — Вот мы и встретились, как на Голанских высотах!

4 октября 1994 года все утро операторы западных телеканалов расставляли свои камеры на крышах и на балконах прилегающих к Белому Дому зданий. Телесеть CNN наладила прямую трансляцию картинки Верховного Совета России на весь мир. Запад был предупрежден и жадно готовился смотреть черный театр абсурда из варварской России.

На мост через Москва-реку выползли танки. Жерла разворачивались, целясь прямой наводкой бить по Дому Советов.

На баррикады перед Домом Советов вышел весь в черном православный исихаст Отец Виктор. Он воздел руки к Господу, потрясая большим золотым православным крестом. Очередь из БТР сняла священника. Он замертво упал, заливаясь кровью.

13 ноября 1993 года над Красной Пресней многие люди были свидетелями видения в небесах образа Пресвятой Богородицы. Мы пришли на руины сгоревшего Дома Советов на «сороковины» — скорбно почтить память наших погибших. Наше настроение тогда лучше всех выразил «поэт-однополчанин» Валерий Хатюшин:

Большая кровь все-таки пролилась. Наша русская. «Их» в августе 1991-го погибло трое, да и то по дурости — сами влезли под бронетранспортер. Они «реваншировались» двумя тысячами расстрелянных «наших» — и совсем молодых, и седовласых фронтовиков. В тысячу раз! Вот вам соотношение жертв на внутренней «русско-иудейской войне».

— Как же все-таки до крови дошло? — думал я 13 ноября 1993-го на руинах Дома Советов. — и вывод мой был страшный. Нас подставили. А мы подставились.

Сразу после иудейской Второй Октябрьской революции (государственного переворота октября 1993 года) мы оказались в новой реальности. Ельцин, — чего мы и добивались своими действиями вокруг Верховного Совета и при штурме Останкинского Тель-Авива! — оказался в положении оккупанта. Его песенка, как узурпатора, морально была спета. Падение возникшего оккупационного режима было неизбежно.

Тогда, пытаясь спасти свою шкуру, узурпатор-расстрельщик Ельцин объявил о выборах в якобы возрождаемую им российскую Государственную Думу (реверанс русским — до этого Дума знаково была только у нас в «Славянском Соборе»). И одновременно (sic!) на тех же выборах — о всенародном референдуме по утверждению придуманной им под себя авторитарной Конституции с огромными правами у президента и мизерными у Думы. Конституции, сочиненной ему услужливыми Шейнисом, недавним лаборантом МГУ Шахраем и юристом Яковлевым, другим «Яковлевым», но из одного гнезда.