Мик Уолл - Когда титаны ступали по Земле: биография Led Zeppelin

Затем все снова изменилось, когда Крис решил, что формат Джина Винсента больше не работает, и сменил сценическое имя на «Нил Кристиан», переименовав группу в The Crusaders. Он сказал, что тебе тоже нужно новое яркое имя, поэтому ты стал Нельсоном Стормом. Тогда ты впервые начал по-настоящему ощущать, каково это — быть поп-звездой. Девчонки впервые начали обращать внимание, а в кармане впервые зазвенели деньги. Вот когда ты почувствовал, что все это хорошо, действительно хорошо. Реальность вскоре стала ясна, когда ты колесил вверх-вниз по стране, давая разовые концерты, играя во всех мюзик-холлах, исполняя песни Чака Берри и Бо Диддли, старый блюз. Джефф смотрел на тебя с завистью в глазах, пока ты рассказывал ему об этом, но он не знал, на что это похоже. Никаких автострад в те времена, лишь сплошные виляющие дороги, идущие в никуда, горы спущенных шин, сломанных аккумуляторов и пустых пивных банок. Играя для зрителей, которые хотели лишь танцевальные ритмы, не зная о блюзе вообще ничего… Переодеваясь в сортирах, засыпая сзади на сиденье ужасного старого фургона, доходя до рвоты бледным элем, пока другие смотрели и смеялись. Ты был просто «парнем», сыном группы, и хоть они и знали, что ты умеешь играть, все равно поддразнивали, ублюдки. «А потом?» — спросил Джефф, все еще смотря с восхищением. А потом тебе надоело, — сказал ты. Ты продолжал болеть и уже просто не мог выносить все это. Вот тогда ты и завязал и отправился в школу искусств. Тебе все еще нравилось играть, но ты помалкивал об этом в колледже, чтобы они не накинулись на тебя, прося достать гитару и играть им во время обеда. К черту это! Но затем ты встретил Джеффа, который стал не просто приятелем, а больше, чем братом. Братство двух парней, у которых не было настоящих братьев. И твой интерес к гитаре снова начал расти.

Теперь, когда ты встретил Джеффа, речь шла уже не просто о Скотти Муре, Джеймсе Бартоне, Клиффе Галлапе или даже Элвисе, а обо всем подряд — от классики до фолка и блюза. Особенно о блюзе. Отис Раш и ‘So Many Roads’ — та вещь, от которой у тебя шли мурашки по коже. Пластинки вроде American Folk Festival или «Блюз с Бадди Гаем» — невероятно! Или фантастическая ‘Live At The Regal’ Би Би Кинга. А все от Элмора Джеймса и Фредди Кинга было просто сногсшибательно! И, конечно, не стоит забывать Хьюберта Самлина, которого ты особенно любил. Гитара Хьюберта Самлина, походившая на голос Хаулин Вулфа, была всегда такой, как надо, и где надо … ‘Killing Floor’, ‘How Many More Years’… Блюз был дорогой в другой мир, к другим людям, похожим на тебя и Джеффа. Впервые ты встретил Мика и Кита где-то на севере на фестивале блюза. Это было за несколько лет до The Stones. Ты заказывал записи, которые не мог купить в магазинах, из Америки, писал заказы таким лейблам, как Excello, Aladdin, Imperial и Atlantic. Все это было задолго до того, как британские лейблы вроде Pye выделят небольшое место в своей так называемой международной ритм-энд-блюз серии для Хаулин Вулфа или Мадди Уотерса.

Именно блюз вернул тебя к музыке. Колледж искусств был неплох, но ты пробыл в нем всего несколько недель, пока не оказался однажды ночью в клубе Marquee, импровизируя на сцене, сидя вместе с новой группой Сирила Дэвиса All Stars. Ты впервые встретил Сирила после того, как его вместе с Алексисом Корнером уволили из джаз-группы Криса Барбера. Вместе они основали Blues Incorporated, в которой Сирил играл на губной гармонике, Алексис — на гитаре, а любой, кто хотел, поднимался на сцену и импровизировал. Это был в небольшом забавном клубе в Илинге между ювелирным магазином и чайной ABC. Там были все — Чарли Уоттс, Брайан Джонс, Рэй Дэвис, Пол Джонс, Дик Тейлор…

Сирил попросил тебя присоединиться к группе, после того как разошелся с Алексисом и все началось заново по вторникам в Marquee. Тебе отчасти нравилась идея, но ты все еще был с Нилом Кристианом и, помимо прочего, мысль о том, чтобы присоединиться к Сирилу, а затем снова начать болеть и подвести его, была невыносима. Сирил был парнем постарше и не тем, кого ты хотел бы подвести. Когда Мик Джаггер пришел к нему на урок по гармонике, Сирил просто посмотрел на него: «Просто засунь ее рот, мать твою, и дуй!» Ты не переставал играть с ним, пока однажды ночью в клубе Marquee Сирил не сказал тебе пойти попытать счастья с теми, кого он называл промежуточной группой — в основном, это была кучка друзей Сирила. По пятнадцать минут то здесь то там, иногда могли присоединиться Джефф и Ники Хопкинс, но после какого-то из разов кто-то подошел и спросил, не хочешь ли ты поиграть для записи. Конечно, ты хотел! И, еще не осознав этого, ты уже стал пропадать в студии по ночам, днем по-прежнему отправляясь в колледж. Вот тогда ты и оказался на перекрестке, поставленный перед выбором.

На следующий день после последнего выступления в Сан-Франциско был выпущен альбом Led Zeppelin. Все участники поддались соблазну пойти при возможности в музыкальные магазины и глянуть, как он смотрится на полках в разделе «Новые поступления». На претенциозном конверте в стиле Уорхола была изображена копия фотографии загоревшегося во время полета в 1937 году дирижабля «Гинденбург», в результате чего погибло тридцать пять из девяносто семи пассажиров, надпись «Led Zeppelin» была заметна и помещена в левый верхний угол, а логотип Atlantic — прямо напротив, в нижний правый. Изображение, впоследствии чаще всего описываемое как «фаллическое», родившее циничные замечания о неинтеллектуальном статусе группы среди рок-критиков, полных культурного снобизма, было воспринято людьми, которые купили альбом, просто как энергичная картинка, отражающая «взрывной» характер содержания, как, естественно, и было задумано.

Джордж Харди, который создал изображение из оригинального черно-белого фото, безусловно, интерпретировал это таким же образом. Харди, студент королевской академии искусств, который ранее работал с фотографом Стивеном Голдблаттом на обложкой альбома Truth — «Я немного помогал ему с типографией», — изначально предложил «несколько последовательных изображений» дирижабля, частично погруженного в облака, «основываясь на клубном дизайне, который [он] видел в Сан-Франциско». Но Пейджу это не понравилось. У него уже было желанное изображение, и он показал Харди фото горящего дирижабля из библиотечной книги, попросив «воссоздать его». Харди сделал это «точка за точкой», используя рапидограф. (Отвергнутая работа Харди в итоге появилась без указания авторства в виде мотива облаков и светил на втором альбоме Zeppelin.) Работа Харди была оплачена по твердой ставке 60 фунтов: жалкие гроши, если говорить теперь, для альбома, который был продан миллионами копий. Но это стало началом его карьеры, и он продолжил работать в студии Hipgnosis, которая станет знаменитой в 70-х обложками альбомов Zeppelin, Pink Floyd и других групп. Сейчас он работает иллюстратором и читает лекции в университете Брайтона. (Интересно отметить, что на задней стороне конверта, словно чтобы показать, что они не затаили злобы, была напечатана крупная фотография группы, сделанная Крисом Дрэей.)