Виктор Урвачев - На защите московского неба. Боевой путь летчика-истребителя. 1941–1945

На одной из встреч ветеранов зашел разговор на эту тему – о том, что боевые заслуги полка и его летчиков были недооценены. Урвачев встал с рюмкой в руке и обратился к седым и лысым однополчанам:

– Ну что вы, как дети, обижаетесь – наградами обошли? Посмотрите в окно, на Москву. Мы знаем, что немецкая авиация хотела и могла с ней сделать. Но мы ее защитили – это наша главная награда. Остальное ерунда. Давайте выпьем за Москву!

Чтобы закончить тему о наградах, следует сказать, что Урвачев гордился своими двумя боевыми орденами, даже по внешнему виду которых знающий человек мог определить, что они получены в нещедрое на награды время. Орден Красного Знамени, который летчики, по его словам, называли БКЗ – Боевого Красного Знамени, у него был «на винте», без колодки для орденской ленточки, а орден Отечественной войны I степени, наоборот, в отличие от более поздних серий, – на колодке с красной ленточкой. В последующие годы он был награжден и другими орденами, но не считал их боевыми, как и свою медаль «За боевые заслуги», называемую летчиками ЗБЗ. Ценил медаль «За оборону Москвы», остальные – называл пятаками, но, думаю, в этом было больше бравады, чем сарказма или иронии.

С начала 1945 г. 34-й полк по-прежнему нес боевое дежурство на аэродромах Ржев и Клин, но полеты были только учебно-тренировочные и инструкторские. В марте Государственный комитет обороны принял решение о переброске его и еще пяти истребительных авиационных полков ПВО Москвы на Дальний Восток. Летчики об этом, наверное, не знали, но вскоре стали свидетелями и участниками событий, цель которых им была не вполне понятной.

В полку начались кадровые перестановки и пополнение летного состава. Из 178-го иап, которым командовал майор Шокун, в 34-й полк были переведены одиннадцать летчиков: старшие лейтенанты Семен Гайдамако и Николай Юрьев, лейтенант Сергей Сметанкин, а также «могучая кучка» недавних выпускников летных училищ, младшие лейтенанты Владимир Исаков, Александр Жихарев, Дмитрий Никитин, Константин Портнов, Николай Шелобанов, Василий Плесков, Иван Тяглинцев и Иван Ушатов.

Одновременно из полка в другие авиачасти были откомандированы летчики капитан Александр Козлов, старшие лейтенанты Павел Рябков и Георгий Лещенко, лейтенант Петр Ликин. Капитан Урвачев был назначен командиром 2-й эскадрильи, а помощником командира полка по воздушно-стрелковой службе вместо него стал майор Прояненков, который, впрочем, вскоре откочевал на ту же должность в другой полк.

Обновление командования полка произошло несколько ранее. После Виктора Киселева заместителем командира, штурманом полка был назначен Филипп Тверезый, до того занимавший такую же должность в 12-м гвардейском иап. Кстати, там он летал на самолете Як-7б, купленном на средства артистов Малого театра, о чем свидетельствовала надпись на его борту. В январе 1945 г. командиром полка стал майор В. И. Забабурин, начальником штаба – майор А. В. Забелин.

Война кончалась, но, как и в прежние времена, в гарнизоне постреливали «в неуказанное время и в неположенных местах». Однако сначала командование озаботилось тем, что «участились случаи убытия в отпуск и дома отдыха с личным оружием» . А посему приказ: выдавать проездные документы «убывающим» только после сдачи ими этого оружия.

Но и в местах расположения полка были возможности для «подвигов» на этом фронте. В день Международного женского дня 8 марта Николай Тараканчиков и несколько летчиков его эскадрильи были приглашены на вечер парикмахеров (вернее сказать, парикмахерш) г. Ржева. На вечере были «ужин с выпивкой и танцы» . Лейтенант Иван Лисогор за полночь начал восторженно салютовать в честь такого замечательного праздника, стреляя из пистолета в потолок и стены. При этом одна пуля рикошетом ранила его в ногу.

Командир полка не разделил этот восторг, а также попустительство командира эскадрильи. Он повелел Лисогора отдать под суд чести офицерского состава «за хулиганство в общественном месте и потерю облика офицера Красной Армии» , а Тараканчикову объявил выговор «за пьянку с подчиненными и непринятие мер в обезоруживании лейтенанта Лисогора» .

Ну и что? Десять дней спустя еще один молодой и бравый лейтенант Яков Шелехов в столовой «в нетрезвом состоянии произвел выстрел из «ТТ» без всякого к тому повода». А посему командир полка решил, как отец родной: «Учитывая надежду на исправление и данные мне лично обещания в будущем быть примерным офицером, ограничиваюсь задержанием (продлением) присвоения очередного офицерского звания на 1 год».

Забегая несколько вперед, следует сказать, что через четыре месяца вооруженные искатели приключений попали в позорную для них историю. Летный молодняк: Шишлов, Мотлохов, Тяглинцев и Шелобанов вследствие «личной недисциплинированности, разболтанности» в полночь покинули гарнизон и отправились в городской Дом Красной армии. Там пьяные офицеры с курсов усовершенствования отняли у Шелобанова пистолет, «который до настоящего времени не найден» . Организатор этой вылазки командир звена Алексей Шишлов был предан товарищескому суду чести офицерского состава, а в отношении Шелобанова начато дознание.

Тем не менее полк с обновленным командованием и полностью укомплектованным личным составом был готов к выполнению новых задач, и они не заставили себя долго ждать. 5 апреля последовал приказ: «Полку со всем личным составом, материальной частью (34 Ла-5, 1 УЛа-5 и По-2) и всем техническим имуществом убыть со станции Клин железнодорожным эшелоном к новому месту базирования» . Обращает на себя внимание то, что дата отправления и место назначения в приказе не указаны. Было только приказано погрузить в эшелон самолеты, имущество и Знамя полка до 14 часов 9 апреля, а всему личному составу с вещами занять в нем места до 18 часов.

Самолеты разместили на грузовых железнодорожных платформах, а личный состав полка – в вагонах: в одном – штаб и руководящий состав, в другом – офицеры, еще два вагона заняли сержанты и рядовые и отдельный вагон для военнослужащих-женщин. Далее следовали вагоны с кухней, продовольствием, медицинским изолятором и вагон, в котором находились караул, Знамя полка и имущество штаба.

Предполагали, что полк направляют в Югославию. 10 апреля в 23.15 со станции Клин эшелон тронулся к новому месту его дислокации. На следующий день все поняли, что поезд идет на восток, на Дальний Восток. Впоследствии стало известно, что разговоры о Югославии были частью масштабного плана по дезинформации японцев с целью скрыть переброску на восток советских войск и в их составе авиаполков ПВО Москвы.