Виктор Урвачев - На защите московского неба. Боевой путь летчика-истребителя. 1941–1945

34-й полк и 147-я дивизия входили в составе Приморской армии ПВО на 1-м Дальневосточном фронте. « Личный состав полка свое участие в разгроме Японии начал патрулированием над военно-промышленными объектами. Первыми вылетели в 6.00 летчики 2-й авиаэскадрильи (командир АЭ капитан Урвачев) в составе 4-х экипажей». В летной книжке Урвачева запись об этом боевом вылете:

«09.08.45, Ла-7. Патрулирование над объектами, 2 полета, 2 часа 10 мин».

В течение дня летчики продолжали патрулирование. На следующий день «в 17.50 одно звено от 2 АЭ в составе командира АЭ капитана Урвачева, старшего лейтенанта Юрьева, лейтенантов Исакова и Ушатова вылетело» на боевое задание:

«10.08.45, Ла-7. Свободная охота и разведка территории противника, 1 полет, 51 минута».

Летчикам пришлось долго искать территорию противника, которую надо было разведать. Красная армия наступала так стремительно, что на следующий день после начала войны оказалась там, где, по данным штаба, должны были находиться японцы. Населенные пункты на всей разведанной территории горели.

Всего в начале войны летчики полка выполнили 64 боевых вылета на прикрытие объектов. Далее полк продолжал нести боевое дежурство в готовности № 1, но боевых вылетов не производил вследствие отсутствия действий авиации противника.

Однако партийные органы не давали скучать личному составу полка. В конце августа непрерывно шли собрания, совещания, митинги, торжественные заседания и, как вершина этой работы, двухчасовая лекция замполита подполковника Недригайлова о третьей главе «Краткого курса истории ВКП(б)». Поэтому почти незаметным осталось летное происшествие с командиром эскадрильи Семеном Гайдамако. При облете самолета Ла-5 после ремонта на нем заклинило управление, и Семен воспользовался парашютом.

Но, наверное, боевой настрой летного молодняка требовал выхода, и, возможно, поэтому командир звена Степан Слесарчук подрался в гарнизонном клубе со старшим летчиком Афанасием Ионцевым. Командир полка подполковник Артамонов как припечатал: «Этот недопустимый случай, позорящий честь Советского офицера, произошел в результате непрекращающихся выпивок офицеров, слабой воспитательной работы, недостаточной требовательности и попустительства со стороны командиров эскадрилий» . Степану – пять суток ареста, Афанасию – суд чести офицерского состава, и обоим запрет на посещение клуба в течение месяца.

А в назидание остальным в клубе лекция: «Этика офицера».

Однако непорядок был выявлен не только в клубе, очаге культуры. Командир полка, будучи, как водится, одновременно начальником Хвалынского гарнизона, получил доклад, что на его территории «уборных мало, имеющиеся не чистятся и содержатся в антисанитарном состоянии. Женских уборных нет. Имеющийся ассенизатор не используется по назначению» . Последовал приказ навести порядок, а главное: «Обеспечить постройку женских уборных, одну на аэродроме, другую в расположении батальона аэродромного обслуживания» .

Вторая мировая война закончилась 3 сентября 1945 г., и 34-й истребительный авиационный полк был выведен из состава действующей армии. В тот же день замполит полка подполковник Недригайлов, наверное, для восстановления сил, подорванных на войне с империалистической Японией, отправился на лечение и отдых в санаторий «Шмаковка» в долине реки Уссури.

А личному составу 8 сентября были выданы «100 грамм в честь праздника победы над Японией» . Через два дня полк был снят с боевого дежурства, и еще одно свидетельство наступившего мира прослеживалось в полковом журнале дневника подробно и поэтапно:

«10.09.45 Строевой отдел оформляет документацию на бойцов-девушек для демобилизации из армии;

26.09.45 Митинг в ДКА (Доме Красной армии. – В. У. ) гарнизона, посвященный проводам девушек-бойцов, демобилизующихся для вступления в мирную жизнь, товарищеский ужин, кино, танцы;

29.09.45 Бойцы-девушки демобилизованы домой. Друзья и товарищи проводили их до вокзала, где простились».

Всего было демобилизовано 44 девушки-бойца, рядовых, ефрейторов и сержантов, служивших в полку писарями, диспетчерами, укладчицами парашютов, мастерами вооружения, авиаприборов и кислородного оборудования, операторами радиолокации, телефонистками, радиотелеграфистками и электромеханиками. Были среди них повар, шофер и начальник радиостанции. Перед демобилизацией они получили денежное вознаграждение за службу в период войны в размере, соответствующем времени пребывания в действующей армии.

После войны с Японией в летной работе капитана Урвачева, как и всего полка, затишье, в сентябре полетов нет, а за последующие два месяца их у него всего семь. Однако и в этот период полк понес потери в летном составе. Лейтенант Капитонов в честь рождения сына организовал вечер, на котором употреблялся трофейный спирт. В результате группа офицеров отравилась, а двое из них, лейтенанты Плехов и Сопруновский, скончались.

Командир полка ходатайствовал о предании Георгия Капитонова суду военного трибунала, а командира звена Шишлова арестовал на восемь суток и предупредил, что если он «не перестроит свою работу по воспитанию личного состава и не прекратит систематические пьянки» , то он тоже окажется в трибунале. Командиры эскадрилий старшие лейтенанты Алексей Зуйков и Сергей Пантелеев получили по выговору.

Самое поразительное в этой истории то, что после войны с Японией в Приморье уже были неоднократные случаи отравления трофейным спиртом с человеческими жертвами, чему были посвящены специальные приказы Приморской армии и 147-й дивизии. Поистине безгранична безалаберность русского человека.

Через несколько дней после этого произошел трагикомический случай, ставший апофеозом в истории «вольных стрелков», изложенный в приказе командира полка следующим образом: «Начальник связи 34-го полка капитан Гаврилов В. П. вопреки всем правилам приличия и чести офицера потерял чувство меры и напился до полного опьянения, свалившись в канаву, выражаясь нецензурными словами, открыл беспорядочную стрельбу из пистолета» . Командир решил, что капитан «заслуживает сурового наказания, но, учитывая его заявление не допускать этого впредь и пресекать подобные поступки со стороны других» , объявил ему строгий выговор.

А накануне командир на основании приказа наркома обороны «О введении штатных ординарцев для генералов и офицеров Красной Армии» объявил офицеров полка, которым по должности «в целях разгрузки от личных хозяйственных дел и предоставления им большей возможности совершенствовать свою общую и военную подготовку» полагались ординарцы. Командиру эскадрильи капитану Урвачеву был назначен ординарец по имени Филя, который, как полагалось, был из «красноармейцев, прошедших первый год обучения, не имеющих среднего образования и <���…> из числа желающих» . Офицерам, отказавшимся от ординарцев, полагалось 300 рублей в месяц для вольнонаемной прислуги.