Валентин Аккуратов - Лед и пепел

— Счастливого полета! Спасибо за почту и свежие овощи.

— Счастливой и доброй вахты! Благополучной зимовки!

Самолет шел над океаном. Сзади осталась последняя земля, земля отчаяния, поражений и побед, — остров Рудольфа. Отсюда в 1900 году вышел к полюсу со своим отрядом участник итальянской экспедиции герцога Абруццкого, капитан Каньи. Он дошел только до 86°З 1' и с невероятными трудностями вернулся обратно. Одна из вспомогательных партий, сопровождавших его с припасами во главе с лейтенантом Кверини, трагически погибла на обратном пути. Отсюда дважды, в 1902 и 1904 годах, американская экспедиция, организованная на средства миллионера Циглера во главе с Болдуином, а потом с Фиалой пыталась донести звездный флаг Америки до полюса. Но им удалось пробиться на север от острова Рудольфа всего только на сто пятнадцать километров. Бросив все: золоченые лыжи, такие же нарты, великолепные шелковые противоветровые комбинезоны с бравурной надписью «Назад ни шагу» и нарисованным на них черепом с двумя костяки, — участники экспедиции возвратились, спасая свою жизнь. Не помогла даже хитроумно придуманная оплата каждого достигнутого градуса широты. Если за первый, 82°, платили по пять долларов, то за 83° — десять, вдвое больше, за 84° — двадцать, за 85° — сорок, за 90° — соответственно тысячу двести восемьдесят долларов в день! «Чековая книжка — сердце экспедиции, и мы завоюем полюс!» — говорил Георгию Седову Фиала при встрече в Архангельском порту, когда американская экспедиция готовилась к штурму Северного полюса.

Спустя девять лет из Архангельска вышла к полюсу экспедиция Георгия Седова. Она не имела таких средств и такого снаряжения, как экспедиция Циглера.

Отсюда, с острова Рудольфа, в 1937 году советские летчики взяли штурмом Северный полюс и высадили на нем отважную четверку папанинцев. Отсюда к «полюсу недоступности», на штурм последней ледяной цитадели Арктики, уходил самолет «летающая лаборатория» СССР-Н-169.

Знаменитый американский полярный исследователь Губерт Уилкинс, будучи в 1938 году в Москве, на встрече с советскими полярниками сказал: «Остров Рудольфа был ареной трагических поражений для иностранцев, но для советских людей он стал островом Побед, островом Славы!»

В перерыве с Василием Михайловичем Махоткиным мы подошли к Уилкинсу и спросили: «Скажите, а чем вы объясняете, что остров Рудольфа стал для нас, советских полярных летчиков, островом побед?» Уилкинс что–то долго и горячо говорил переводчице, которая нам коротко перевела: «Господин Уилкинс сказал, что вы настоящие хозяева своей великой земли, вашего родного дома, а стены родного дома всегда помогают своим сынам!»

И Губерт Уилкинс был прав!

В ста пятидесяти километрах к северу от острова Рудольфа, как мы и предполагали, встретили длинный кара–ван айсбергов. Бесконечной цепочкой они тянулись с востока на запад, и казалось, им не было конца. На этой широте мы встречали их и раньше, но такое количество видели впервые. В поле зрения их насчитывалось до восьмидесяти, помимо бесчисленного количества осколков. В основном это были айсберги столового типа, но среди них было много и остроконечных, возможно уже перевернувшихся.

— Ну и ну… Откуда их такая тьма? — проговорил Гриша Кляпчин.

— Вероятнее всего, от ледников Северной Земли. Очевидно, идет сильный процесс потепления. Ведь скорость «отела» айсбергов зависит от скорости движения ледников, — пояснил я Грише.

— А разве скорость движения ледников зависит от потепления?

— В основном, да, — добавил Черевичный. — Валентин, давай пройдем курсом норд, еще минут пятнадцать. Посмотрим, куда идут айсберги, а потом курс на мыс Желания.

Из пилона, где размещалась кабина бортмехаников, в штурманскую спустился наш первый механик–чиф (чиф — так на всех флотах мира называют старших помощников капитана, а в авиации механиков), как обычно мы его звали, Виктор Чечин, длинный и нескладный, словно ему всегда мешали его руки и ноги. Таким, вероятно, был в молодости Дон — Кихот. Он внимательно посмотрел на карту и, неодобрительно глянув на меня, проговорил:

— Сколько еще будете мотаться за вашими айсбергами? Не забывайте, горючего осталось ровно до Архангельска! — Он щелкнул зажигалкой и жадно затянулся «Казбеком».

— Знаю, Виктор. А сколько там у тебя в твоей «заначке»?

— «Заначку» бортмеханика уважающие себя командир и штурман в расчет не берут!

— В расчет твой контрабандный бензин я все же взял. Ведь у тебя излишек пятьсот пятьдесят литров!

— Откуда, штурман! Всего двести! Только на примуса, если сядем на вынужденную, — отводя глаза в сторону, хмыкнул он.

— На примуса наскребем, не волнуйся. Даже при встречном ветре на всем обратном пути, без твоей «заначки» у нас после посадки в Архангельске останется еще на два часа. Иди, спи спокойно, — сказал я ему.

Чечин что–то недовольно буркнул о легкомыслии молодежи и пошел в спальный отсек, отчитывая по пути третьего механика Сашу Дурманенко за невымытую после обеда посуду, оставшуюся на столе в кают–компании.

«Заначка» горючего, как рецидив еще тех времен, когда экипажи не были уверены, что сумеют долететь до запасного аэродрома в случае необходимости, осталась до сегодня. Особенно при работе на ледовой разведке и в экспедиционных условиях. Бортмеханики, тем более опытные, много летавшие и не раз попадавшие в сложные погодные ситуации, всегда находили и находят способы утаить лишний запас горючего, скрывая его даже от экипажа. Обычно этот лишний запас горючего налетывал сотни тысяч километров, так и оставаясь неизрасходованным. Хотя были случаи, что именно «заначка» и спасала экипаж.

На моей практике это было только однажды. С летчиком Алексеем Михайловичем Титловым мы попали в очень сложную синоптическую обстановку, когда неожиданно все аэропорты при подлете к ним закрывались туманом. Тогда в воздухе без посадки мы пробыли двадцать четыре часа пять минут.

Мы смогли выполнить дальнюю ледовую разведку по всему Западному сектору Арктического бассейна, до берегов Гренландии. Помимо общей ледовой разведки, нам необходимо было выяснить интенсивность выноса льдов из Ледовитого океана в Атлантику Гренландским морем Подобный полет выполнялся впервые. Его протяженность равнялась пяти тысячам километров. Самолет был сухопутным, двухмоторным, транспортным. Для увеличения его радиуса действия мы поставили три добавочных бака и в широкий фюзеляж вкатили десять бочек с бензином. Маршрут разведки проходил по точкам: остров Диксон — мыс Желания — остров Гукер — Земля Александры — остров Виктории — остров Белый (Норвегия) — мыс Лей Смит — Семь Островов — 81°10′ — меридиан Гринвича — 81°20′ — 19°30′ западной долготы — остров Фойн — остров Большой — остров Короля Оскара — мыс Столбовой — мыс Выходной (Новая Земля) — Шараповы Кошки (полуостров Ямал) — остров Вилькицкого — остров Диксон.