Валентин Аккуратов - Лед и пепел

— А где же хозяева этих идолов? — указывая на тотемы, спросил Черевичный переводчика.

— Там, на юге, по реке Юкон, в лесах. А здесь, в тундре, эскимосы пасут оленей, рыбачат. На море бьют тюленей, моржей.

Осмотрели школу, клуб и кинотеатр. Все здания деревянные, для небольшого количества людей. Когда мы выразили удивление, что город растет, а школа единственная, переводчик сказал, что до прошлого года население города из года в год уменьшалось, но вот, в связи с войной в Европе, нахлынули воинские части, офицеры и сержантский состав с семьями, теперь, конечно, придется строить новую школу, но вряд ли туда попадут дети туземцев.

В городе мы не увидели ни одного промышленного предприятия, и на наш вопрос «чем же живут горожане» переводчик сказал:

— Кто чем — торговлей, морским промыслом, оленеводством, разведением пушного зверя, а теперь многие ушли в армию, конечно, молодежь, и работают на строительстве дорог, аэродрома и жилых построек. Город умирал. После золотого бума только война оживила его. Но надолго ли? — вздохнув, закончил свое повествование Федор Евстигнеевич Васин, бывший царский повар на яхте «Штандарт».

После ужина, ознакомившись с погодой, решили в девять утра местного времени вылететь дальше по маршруту-Ном — устье реки Юкон — остров Кадьяк.

Гостиница не отапливалась, но спалось под теплыми одеялами отлично. В пять, после завтрака, отправились на гидроаэродром, предупредив, чтобы пассажиры в семь были готовы к вылету. У реки с паромщиком Рыжим Смитом встретились как старые друзья.

Прощаясь, он сунул нам в руки корзину, обвязанную марлей.

— Это моя жена вам приготовила, жареные куропатки и форель в дорогу! — перевел нам Федор Евстигнеевич.

Смит тепло улыбался. И совсем не вязалась его добрая улыбка с тем, как назвал вчера его аптекарь: «паук у реки». Поблагодарив, мы преподнесли ему бутылку «столичной» и флакон духов «Красная Москва».

— Духи для ваших женщин. Будем лететь обратно — лично поблагодарим их за радушие.

Подъезжая к лагуне, мы издали услышали песню «Катюша» и в такт музыки ритмичную стрельбу. А когда машина выскочила на пригорок, растерялись от увиденной картины.

На палубе лодки стоял патефон, а вокруг него, со «Смитами» в руках, отбивали чечетку два дюжих ковбоя, и в такт музыки постреливали вверх. Вместе с ними, лихо присвистывая, отплясывали Виктор Чечин и Валентин Терентьев. Увидев нас в подъехавшей машине, они смущенно остановились.

— Эти ковбои всю ночь помогали нам заправляться, — начал объясняться Чечин. — А когда мы легли спать, охраняли машину. Ребята что надо. Рассвет очень холодный, угостили их спиртом, чтобы согрелись. Ну они и развеселились…

Черевичный старого посмотрел на механиков.

— Ей–же–ей, только угостили…

— Хорошо, разберемся потом. Докладывай, как машина?

— Все в порядке, заправлена полностью, — отрапортовал Чечин. — Пресная вода заменена на свежую. Продукты питания получены на всех.

Ковбои–солдаты, вложив свои револьверы в кобуры, добродушно улыбались и вдруг рявкнули:

— Дружба, дружба! Гитлер… — тут они завернули такое словцо, что Иван, поняв об источнике информации, прозой надвинулся на Чечина:

— Ты что, подводишь этих оболтусов под гауптвахту? А всему экипажу грязное пятно! Пиши рапорт, списываю с борта!

— Так они же не пьяные. Я и налил–то им только по кружечке. Они говорят — у них норма казенная такая же на дежурстве… — оправдывался Виктор.

— Ну, ладно! Расчехляй моторы и прогрей. В девять вылет. Дома мы с тобой поговорим, — еле сдерживался Черевичный.

— Моторы уже прогреты и долито горючее, израсходованное на прогрев. Хотел как лучше, — виновато тянул Виктор.

Ковбои спустились на плот и, заложив руки за спину, важно ходили вокруг порученного им для охраны объекта, словно ничего и не произошло, украдкой посматривали на Черевичного и понимающе подмигивали Виктору.

Берег был пустынен, и только четкие шаги веселых охранников нарушали тишину утра. В семь на джипе прибыла смена охраны во главе с инженер–капитаном — комендантом аэропорта. Поприветствовав нас, он принял рапорт от часовых, просто, без всяких воинских церемонии, а потом через переводчика попросил Виктора Чечина слить с отстойников бензобаков самолета горючее в стеклянные банки и внимательно посмотрел на свет голубое топливо (бензин сорта Б-100). Не обнаружив воды, он бросил стандартное: «О'кэй!» Завел катер и, пригласив нас, показал на лагуну.

— Ну и ну, какой заботливый! — покачал головой Чечин. — Проверил слив, дважды уже мной проверенный, а теперь зовет вас на осмотр акватории.

Садясь в катер, я позвал переводчика.

— Не надо, — с легким акцентом, неожиданно по–русски, произнес офицер, — я понимаю, — и, улыбнувшись Чечину, добавил: — Контроль за вашим гидроаэропланом — моя прямая обязанность. Исправность выпущенного аппарата в полет лежит на мне. Я знаю, вы тщательно проверили качество горючего, солдаты мне доложили, но порядок есть порядок.

— Простите, инженер–капитан, вы тоже из русских? — спросил Черевичный.

— О нет! Моя фамилия Роджерс, я кончал филологический, славянские языки. Но, не найдя себе применения, ушел в авиационно–техническое училище. Это лучше, чем безработный филолог! — Роджерс невесело улыбнулся.

— Вы любите Север, раз избрали местом службы Аляску? — спросил его я.

— Меня интересует история Русской Америки. Хочу своими глазами посмотреть, как осваивался этот край вашими соотечественниками. Меняя место службы, я уже за восемь лет прошел все побережье Тихого океана, от Сан — Франциско, точнее, от форта Росс — Русского форта, до залива Коцебу. Этот путь навечно отмечен русскими названиями. Но у нас в Америке нет серьезной литературы об этой героической истории.

— Вы хотите написать эту историю? — удивился я.

— Да! Но пока собираю материалы. Скажите, а у вас в России есть книги о Русской Америке?

— Есть. Интересные описания Баранова, Шелехова, Загоскина. Они первые начали строить здесь поселки, форты, школы, церкви и осваивать край. Подружились с местным населением — индейцами — и даже породнились, Вели торговлю с испанцами, которые первыми начали осваивать н заселять Америку. Была создана Российско–американская компания по совместной эксплуатации богатств Аляски и ведению торговли. Край начал оживляться и приносить доход…

— Но почему же ваши прадеды почти за бесценок продали этот край? — перебил меня Роджерс. Был ли этот вопрос искренним или за ним что–то стояло?

— А как трактуется этот факт в вашей истории? — вывел меня из затруднения Иван.

— Царское правительство России поступило так по доброй воле во имя дружбы с молодым государством — Америкой.