Лев Лурье - Лаврентий Берия. Кровавый прагматик

4 февраля 1937 года Берия сообщает о судьбе 445 человек, вернувшихся из лагерей и ссылки и проживающих со своими семьями в пограничных с Турцией районах. Берия пишет:

Большая часть вернувшихся прекратила свою к-р антисоветскую работу и приступила к трудовой жизни. Другая часть в количестве 198 человек продолжает оставаться антисоветски-настроенными и является базой для проявления закордонного и внутреннего бандитизма, объектом вербовки иностранной разведки и ведет антисоветскую подрывную работу…

Бюро ЦК Грузии просит выслать указанные 198 человек за пределы Закавказья вместе с их семьями.

1 октября 1937 года Берия докладывает о самоубийстве бывшего заместителя председателя Совнаркома Грузии и начальника «Колхидстроя» А. Геуркова. С 1932 по 1937 год он возглавлял партийную организацию Аджарии. Так как почти все аджарское руководство было арестовано и осуждено на открытом процессе в Батуми, Бюро ЦК Грузии обсудило вопрос о Геуркове.

Сомнения в политической честности Геуркова возникли у нас, во-первых, потому, что ни один из арестованных контрреволюционеров в Аджарии в своих подробных и развернутых признаниях не дал показаний о том, что Геурков, будучи секретарем обкома, мешал их контрреволюционной работе. Что Геуркова следует тем или иным способом убрать из Аджарии. Если бы Геурков твердо и крепко проводил в Аджарии линию партии, не потворствовал к-р элементам, то безусловно к-р организации в той или иной форме ставили бы у себя вопрос о необходимости или организовать против Геуркова теракт, или скомпрометировать в целях снятия его с работы в Аджарии.

Таким образом, в лучшем случае Геурков «прошляпил» к-р организации в Аджарии и налицо его провал как политического руководителя. С другой стороны, в прошлом он находился в числе кадров Б. Ломинадзе, был связан с участниками группы Ломинадзе и особенно близок был с ныне арестованным врагом народа бывшим наркомлегпрома ГрузССР Тарахвелидзе.

В результате Геуркова решили снять с работы и передать его дело в партколлегию. Геурков хорошо знал, что это первый шаг к неминуемому аресту, пыткам и казни, а потому застрелился, оставив посмертные покаянные письма. Одно руководству Грузии, другое лично Берии.

Геурков признал правильность решений ЦК, писал, что по вине врагов народа вырос в «гнилой и вредной вражеской обстановке» и поэтому не отличался «большой партийной выдержкой и стойкостью».

Письмо Лаврентию Берии он закончил такими словами:

Твое доверие я не оправдал, меня это сильно угнетает. Врагам я дал возможность в нашей цветущей стране творить гнусные дела. Я должен быть наказан. Я это делаю сам, может быть, перебарщиваю.

6 ноября 1937 года Берия сообщает Сталину о раскрытии вредительской организации в Черноморском пароходстве и Потийском порту. Директор пароходства, начальник порта, его заместитель и парторг арестованы. Партийный комитет распущен. Берия предлагает Сталину кандидатуры на освободившиеся должности.

30 октября 1937 года Берия отправляет секретное письмо Сталину. Он сообщает:

За последний год органами НКВД Грузии арестованы свыше 12 тысяч человек. Из общего числа арестованных осуждено 7374 человека. В итоге в тюрьмах НКВД Грузинской ССР в данное время содержится свыше 5 тыс. подследственных, из числа которых в Тбилиси содержится более 2 тыс. заключенных. Создается ряд ненормальностей в условиях содержания. Перегрузка тюремных помещений НКВД ГрузССР объясняется главным образом затяжкой в рассмотрении подготовленных для судебного разбирательства следственных дел.

Берия предлагает передать на рассмотрение специальной «тройки» дел по троцкистам и шпионам. Если же такое решение принято быть не может, он просит разрешить создать специальную коллегию Верховного суда Грузии, чтобы не дожидаться каждый раз выездной коллегии Верховного суда СССР.

Надо сказать, просьба Берии была выполнена и Грузия единственной из союзных республик получила собственную специальную коллегию при Верховном суде Грузии.

Материалы следствия по делам бериевцев 1953–1954 годов дают нам редкую возможность узнать все подробности методов расправы над заключенными от непосредственных свидетелей и участников происходившего в застенках НКВД Грузии. Жертвы репрессий могут что-то преувеличить, сочинить, выдать слухи за правду. Бывшие сотрудники НКВД на следствии склонны были скорее преуменьшить масштабы садизма и беззакония, так как сами боялись оказаться среди обвиняемых. Тем ценнее их показания. Мы можем не сомневаться, что все было именно так или еще хуже.

Бывший начальник внутренней тюрьмы С. Н. Надарая рассказывал в 1954 году:

Работая начальником внутренней тюрьмы на протяжении почти трех лет, я сам был свидетелем избиений арестованных, содержавшихся в тюрьме. Мне известно, что арестованных избивали систематически очень жестоко… избивали ремнями, веревками, палками. При избиениях над арестованными издевались. Во время следствия Мамулию (секретарь ЦК Грузии) жестоко избивали. Я помню, что в течение 7–8 дней его заставляли стоять с привязанным столом с грузом. Когда он падал, его поднимали и снова заставляли стоять. Когда Мамулия с привязанным столом стоял несколько суток в кабинете следователя, почти ежедневно к нему заходили Кобулов и Гоглидзе.

Бывший надзиратель внутренней тюрьмы свидетель С. Г. Ковшов показал:

Особой жестокостью отличались следователи: Хазан, Кримян, Савицкий и Парамонов. От них выводили арестованных сильно избитыми. В кабинете стояли стоны арестованных и ругань следователей. Следователь предлагал мне постоять за дверью, и в это время слышишь, как следователь, сильно матерно ругаясь, называл по-всякому арестованного, кричал: «Подпиши», а арестованный говорил следователю: «Зачем подписывать? Я не виноват», но подписывал, и мы его уводили. Что за документы подписывал арестованный, я не знаю.

Свидетель Гульст:

Савицким, Кримяном, Хазаном в НКВД ГССР широко применялось избиение арестованных резиновыми палками, веревками, применялись карандаши для выкручивания пальцев рук, навешивание на арестованных, стоявших в положении «смирно», различных тяжестей: чемоданов с грузом, столов, стульев и др. предметов. Наряду с этим практиковались допросы «конвейером», в результате которых арестованные не имели отдыха и сна, методы психического воздействия. Вновь арестованных помещали «для наглядного показа» к лицам, уже подвергнутым «обработке». Видя избитых, слушая их рассказы о пытках, отдельные арестованные при вызове к следователю предпочитали сразу же давать «признательные» показания.

Свидетель И. И. Маргиев, работавший надзирателем во внутренней тюрьме: