Абрам Рейтблат - Фаддей Венедиктович Булгарин: идеолог, журналист, консультант секретной полиции. Статьи и материалы

На первом плане при Николае были технические, технологические знания. В высочайшем рескрипте 1827 г., подчеркивая, что считает «народное образование одним из главнейших оснований благосостояния державы», Николай выражал желание, «чтобы каждый, вместе со здравыми, для всех общими, понятиями о Вере, законах и нравственности, приобретал познания наиболее для него нужные, могущие служить к улучшению его участи <���…>» [430]. При Николае было открыто немало учебных заведений, но носили они, как правило, чисто профессиональный, прикладной характер: Школа технического рисования (1826), Технологический институт (1828), Училище правоведения (1835), Строительное училище (1842), Межевой институт (1844), многочисленные военно-учебные заведения и т. д.

Николай держал под постоянным личным наблюдением всю сферу публичного, в частности искусство [431], не говоря уже о литературе [432]. Здесь, как и в других сферах, во главу угла он ставил службу государству и прежде всего самодержавию и себе лично. При этом литература не рассматривалась им как автономная, важная сама по себе сфера социальной деятельности. Более того, по свидетельству хорошо его знавшего В.А. Соллогуба, «государь Николай Павлович пишущих людей вообще недолюбливал <���…>» [433].

В основе литературной политики Николая лежали не эстетические, а политико-идеологические критерии. Те произведения, которые поддерживали господствующую идеологию (т. е. были проникнуты монархическим духом, представляли самодержавие как высшую ценность, отличались патриотизмом, свидетельствовали о неиспорченности народа и преданности его царю), удостаивались всяческого поощрения [434]. Литераторы, занимающиеся прославлением России и русских царей, получали выгодные должности (близкие по характеру к синекуре): М.Н. Загоскин был назначен управляющим конторой московских театров (1830) после публикации понравившегося Николаю «Юрия Милославского» (1829), Н.В. Кукольник получил должность столоначальника II отделения императорской канцелярии (1834) после постановки одобренной Николаем пьесы «Рука Всевышнего Отечество спасла» (1834). Стоит упомянуть и Пушкина, который в период Польского восстания 1830–1831 гг. идейно поддержал политику властей (что нашло свое выражение как в устных высказываниях, так, позднее, и в стихотворениях «Перед гробницею святой», «Клеветникам России» и «Бородинская годовщина») и получил в 1831 г. допуск в архивы для работы над историей Петра I и был зачислен на службу в Коллегию иностранных дел (чисто номинально) с солидным жалованьем в 5 тысяч рублей в год. Н.А. Полевой в конце жизни, когда он писал в большом числе монархические и патриотические пьесы, получал по распоряжению царя пенсию (через III отделение). Щедрую поддержку (чины, ордена, пенсии) получали и литераторы, близкие ко Двору или пользующиеся покровительством влиятельных придворных: Н.М. Карамзин, В.А. Жуковский, И.А. Крылов, Н.В. Гоголь.

Те же авторы, в творчестве которых была замечена хоть тень «вольномыслия», подвергались цензурным репрессиям (вплоть до запрета печататься, как, например, было в случаях с П.Я. Чаадаевым и А.А. Орловым), причем нередко в роли высшей цензурной инстанции выступал сам император (так было не только с Пушкиным; например, Николай запретил печатать трагедию Погодина «Петр I» (1831) и разрешил водевиль П.А. Каратыгина «Булочная, или Петербургский немец» (1843) [435], «Горе от ума» (1833) [436]и «Ревизора» (1836)) [437]. Иногда он подвергал «провинившихся» аресту: в краткосрочном заключении побывали А.Ф. Воейков, Булгарин и Греч (1830), В.И. Даль (1832), М.П. Сорокин (1843), Ю.Ф. Самарин (1849), И.С. Тургенев (1852) и др.; закрывал журналы, которые были сочтены нелояльными власти: «Европеец» (1832), «Московский телеграф» (1834), «Телескоп» (1836). В 1826 г. выпускник Московского университета А.И. Полежаев был по указанию царя отправлен унтер-офицером в армию за оппозиционную поэму «Сашка», портупей-юнкер В.Я. Зубов за сочинение антиправительственных стихов был по высочайшему повелению объявлен сумасшедшим и посажен в дом умалишенных (1826), а затем послан рядовым в армию, С.И. Ситников за рассылку стихотворных прокламаций по указанию царя был заключен в Шлиссельбургскую крепость (1831) [438], М.Ю. Лермонтов за «Смерть поэта» был высочайшим приказом переведен из гвардии в армию и послан на Кавказ (1837), и т. п.

Нередко Николай приказывал сделать выговор тому или иному литератору – через цензурные инстанции или III отделение. Полагая, что чем больше периодических изданий, тем труднее осуществлять контроль за ними, Николай стремился сдерживать рост их числа и с 1838 г. почти не давал разрешений на создание новых литературных газет и журналов.

В отдельных случаях, как, например, с Пушкиным, Николай вел весьма сложную игру, внешним благожелательным отношением и покровительством маскируя подозрительность и тщательный контроль [439]. Помимо репрессий и поощрений Николай, считавший себя и в литературе большим специалистом, иногда прибегал и к личной редактуре (как это было, например, с произведениями Пушкина, Кукольника, Е.Ф. Розена, газетными статьями) [440].

Однако в целом отечественная художественная литература его мало интересовала. При отмеченной многими мемуаристами выдающейся памяти на имена он путал Н.А. Полевого и М.П. Погодина [441], полагал, что «Мертвые души» написал В.А. Соллогуб [442], и т. д.

Теперь об отношении Николая I к Булгарину.

Начало было обнадеживающим. За статью на смерть Александра I Булгарин «удостоился получить благоволение» Николая I, переданное ему через графа М.А. Милорадовича. 27 ноября 1826 г. «С. – Петербургские сенатские ведомости» опубликовали следующее высочайшее повеление от 22 ноября: «Обращая внимание на похвальные литературные труды бывшего французского капитана Фадея Булгарина, всемилостивейше повелеваем переименовать его в 8 класс и причислить на службу по Министерству народного просвещения». В 1827 г. он получил от царя бриллиантовый перстень за поднесенные «Сочинения», в 1829 г. через Бенкендорфа царь передал Булгарину, что «читал “Выжигина” (т. е. роман Булгарина “Иван Выжигин”. – А.Р. ) с удовольствием» [443](это не условная формула, одновременно он рекомендовал заключенному в крепость декабристу Корниловичу познакомиться с этим романом), в 1831 г. наградил Булгарина за продолжающего его «Петра Ивановича Выжигина» бриллиантовым перстнем (еще один перстень он получил в 1830 г. за «Димитрия Самозванца»). Признавал Николай и полезность «Северной пчелы», в 1848 г. он назвал ее изданием, «отличающимся благонамеренностию и направлением, совершенно соответствующим цели и видам правительства» [444](И.Г. Головин в 1845 г. в предисловии к изданной им на французском языке книге о России при Николае I писал, что «любимым и ежедневным чтением Николая служит «Северная пчела» <���…> На полях Его Величество изволит делать пометки; на одном из листов, которые все тщательно собраны в Эрмитаже, мы читаем, что слова губернский суд, уездный суд нужно печатать более крупным и жирным шрифтом») [445].