Никита Петров - «Сталинский питомец» — Николай Ежов

Завершение массовых репрессий, как и их начало в июле 1937 года, произошло в полном соответствии с планом. В обоих случаях инициатива исходила из центра — от Сталина. Тем не менее, следственные методы 1937 года прочно укоренились в системе госбезопасности. И прибывшее на смену ежовским кадрам новое чекистское поколение приняло их как эстафету. Как показывал на следствии Меркулов: «В Лефортовской тюрьме было жутко проходить, слыша крики избиваемых. Я не мог заснуть ночами, вспоминая эти картины. Избиение арестованных имело место и в кабинетах следователей в наркомате. Так продолжалось, примерно, до середины 1939 года, когда бить в помещении наркомата было запрещено и били арестованных только в Лефортовской и Сухановской тюрьмах, на перевод куда требовалось отдельное разрешение Берия, мое или Кобулова, а возможно это также делалось с разрешения начальников следственных частей» {678} 678 Там же. Д. 469. С. 58. .

На вопрос, а бил ли арестованных сам Берия в тот период, Меркулов ответил: «В моем присутствии Берия несколько раз бил арестованных, в своем кабинете и в тюрьме — рукой и резиновой палкой» {679} 679 Там же. С. 57. .

По имеющимся сведениям, Сталин и Берия вначале хотели арестовать жену Ежова как «английскую шпионку» и заставить ее давать показания против мужа {680} 680 Политический дневник. Амстердам, 1975. Т. 2. С. 136; Камов Б. Смерть Николая Ежова. С. 41; Вся наша жизнь: воспоминания Галины Ивановны Левинсон и рассказы, записанные ею. М., 1996. С. 153–154. . Евгения была особенно уязвима, так как у нее было много любовников. Одним из них, по всей видимости, был писатель Михаил Шолохов. Как показала Зинаида Гликина, сотрудница Иностранной комиссии Союза писателей, эксперт по США, и близкая подруга Евгении, временами гостившая у Ежовых, познакомились они весной 1938 года. Шолохов тогда был в Москве, и Ежов пригласил его к себе на дачу. Летом того же года Шолохов вновь приехал в Москву и посетил Евгению в редакции журнала «СССР на стройке» под предлогом участия в выпуске журнала, а потом проводил ее домой. Вернувшись в Москву в августе, он с Фадеевым опять зашел к Евгении в редакцию, после чего они втроем пообедали в гостинице «Националь». На следующий день Шолохов снова был у Евгении в редакции и на этот раз пригласил ее в свой номер в той же гостинице, где она пробыла несколько часов.

На следующий день, вернувшись на дачу поздно вечером и сильно выпив, Ежов в состоянии заметного опьянения и нервозности вынул из портфеля какой-то документ и с озлоблением спросил жену: «Ты с Шолоховым жила?» Это была стенографическая запись того, что происходило в номере Шолохова во время пребывания в нем Евгении: по указанию Ежова все разговоры подслушивались. Гликина писала, что Евгения очень взволновалась, читая этот документ; затем Ежов показал его Гликиной. Она прочла отдельные места, такие как: «тяжелая у нас с тобой любовь, Женя», «целуются», «ложатся». Выйдя из себя, Ежов подскочил к Евгении и, по словам Гликиной, «начал ее избивать кулаками в лицо, грудь и другие части тела». Очевидно, супружеская размолвка скоро закончилась, так как через несколько дней Евгения сказала Гликиной, что муж уничтожил стенограмму {681} 681 Шенталинский В.А. Донос на Сократа. С. 421–422. . По словам Гликиной, в октябре Ежов рассказал ей, что Шолохов ходил на прием к Берии и жаловался, что Ежов организовал за ним слежку и в результате разбирательством этого дела занимается лично Сталин {682} 682 Там же. . Как мы уже убедились, разбирательство касалось жалобы Шолохова Сталину на произвол, царящий у него на родине.

Прошло немного времени, и Ежов стал думать о необходимости развода. 18 сентября 1938 года он сообщил о своем решении Евгении, которая совершенно растерялась и на следующий день обратилась к Сталину за «помощью и защитой». В ее письме были такие строки: «Вчера Николай Иванович сказал мне, что мы должны развестись. Из того, что он меля долго расспрашивал о моих встречах с разными знакомыми я поняла, что его вчерашнее решение вызвано не чисто личными причинами, то есть не охлаждением ко мне или любовью к другой женщине. Я почувствовала, что это решение вызвано какими-то политическими соображениями, подозрениями в отношении меня». Она писала, что не знает, что вызвало эту подозрительность, ведь она была «боевым товарищем и другом» своему мужу. Она утверждала свою невиновность, высказывая сожаление, что из-за нее подозрение падало на Ежова {683} 683 РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 11. Д. 729. Л. 96–97. . Сталин не ответил на письмо. Вскоре Евгения отправилась отдыхать в Крым вместе с Гликиной (муж Гликиной, Зайднер, весной того года был арестован по обвинению в шпионаже).

В материалах НКВД, поступавших на рассмотрение Ежову, содержались сведения о «подозрительных» связях его жены {684} 684 См.: ЦА ФСБ. Ф. 3-ос. Оп. 6. Д. 9. Л. 72. . Безусловно, он представлял, насколько они опасны и, возможно, хотел оградить ее от ареста, — это объясняет ее записку, найденную в подшивке: «Колюшенька! Очень тебя прошу, настаиваю проверить всю мою жизнь, всю меня… Я не могу примириться с мыслью о том, что меня подозревают в двурушничестве, в каких-то не содеянных преступлениях» {685} 685 Брюханов Б. Б., Шошков Е.Н. Оправданию не подлежит… С. 122. .

В июле 1938 года, почти через два года после его ареста, был расстрелян прежний муж Евгении А.Ф. Гладун {686} 686 Там же. С. 123. . В том же месяце был арестован один из предположительных любовников Евгении Семен Урицкий. Ранее он был редактором «Крестьянской газеты», в которой когда-то работала и Евгения, потом стал директором всесоюзной Книжной палаты. Без сомнения, его арест организовал сам Ежов. Поразительно, что, в отличие от Гладуна, Ежову не удалось подвести его под расстрел до прихода Берии в НКВД, и Урицкий, таким образом, смог дать интересные показания против Ежовых. Он свидетельствовал, что Евгения состояла в близких отношениях с Исааком Бабелем, о чем Ежов узнал, найдя любовные письма Бабеля в вещах своей жены. Ежов распорядился о сборе компромата на Бабеля, и через несколько дней на стол наркома легла пухлая папка {687} 687 Хинштейн А., Гриднева М. Конец хозяина Лубянки // МК в воскресенье. 1998 г. 7 июня. .

С осени 1938 года началась череда арестов людей из окружения Евгении. Впоследствии племянник и сосед Ежова по квартире Анатолий Бабулин показал, что в конце октября 1938 года Фриновский привез на дачу Ежову документ, который очень встревожил последнего. На следующий день Ежов позвонил жене в Крым и попросил ее немедленно вернуться в Москву. С этого момента он совсем пал духом, пил больше прежнего и стал очень нервозным. Он боялся, что впал в немилость, в особенности после арестов Дагина и Шапиро (5 и13 ноября) {688} 688 ЦА ФСБ. Ф. 3-ос. Оп. 6. Д. 3. Л. 56–58. . По словам сестры Ежова Евдокии, осенью 1938 года Евгения получила анонимку, обвиняющую ее в шпионаже и передаче секретных сведений за границу {689} 689 Жаворонков Г.И. снится ночью день… С. 49. .