Елизавета Бута - Выживший Хью Гласс. Настоящая история

Джим и Джон выскочили на поляну с разных ее сторон. Моментально сориентировавшись, они выстрелили в бившееся в агонии животное. Когда туша медведя обмякла, Бриджер и Фицджеральд поспешили к Глассу. С трудом они все-таки стащили тушу с траппера.

Согласно поэме Нейхардта и рассказу Генри Дана, лицо, шея и грудь Гласса были изодраны когтями гризли. Фредерик Манфред в исторической повести «Лорд Гризли», а затем и Майкл Панке в своем романе «Возвращенец» описывают то, как горло Гласса пузырилось красными волдырями, пропуская воздух. Остальные биографы не столь красочно описывают ранения Гласса. Так или иначе, всю правую половину тела Гласса, а также часть спины покрывали следы когтей гризли. Джеймс Климан, член отряда Эндрю Генри, описал это событие так:

«Среди этой партии был человек по имени Хью Гласс. Он был несдержан и не умел подчиняться приказам. В один прекрасный день он повстречал медведя гризли, который напал на него. Обычное дело в здешних местах. Гласс хотел залезть на дерево, но медведь смел его в сторону, параллельно нанося ему смертельные увечья. К этому времени ему на подмогу подоспело несколько человек, но они поначалу боялись стрелять из-за возможности попасть в Гласса. Наконец выдался удачный момент, и две пули попали в медведя. Зверь взревел, нанося Глассу все новые раны. Когда медведь вновь попытался атаковать Гласса, в него всадили еще несколько пуль, и мертвая туша упала на Гласса» (Джеймс Климан).

Бриджер побежал за Эндрю Генри. Выслушав сбивчивый рассказ мальчишки, Генри тяжело выдохнул и велел собрать все медикаменты, что есть. Ему тут же всучили все необходимое.

– Братья Саблетт, за мной, – приказал Генри.

Он был уверен, что, когда они придут, Гласса уже не будет в живых. Это была по-настоящему ужасная новость. Гласс был единственным человеком, которому Генри безоговорочно доверял. Спокойный и уверенный, старый траппер всегда знал, что делать. Вдобавок ко всему он знал язык пауни, умел охотиться, разбирался в растениях… По дороге к зарослям малинника Генри мысленно перечислял все достоинства погибшего траппера.

– Как он? – поинтересовался Эндрю Генри при виде Фицджеральда, сосредоточенно разглядывающего распластавшееся на земле тело. Понять, жив еще Гласс или нет, было сложно.

– Жив, – коротко отрапортовал траппер.

Братья Саблетт распаковали все, что у них было из медикаментов, и принялись оказывать первую помощь. Бриджер помогал. Он стал хорошо разбираться в растениях, поэтому быстро притащил все, что могло пригодиться для заживления ран. Самые глубокие следы когтей зашили грубыми стежками. Все тело Гласса было изломано и искромсано. Как он все еще продолжает дышать, было неясно.

Тушу медведя освежевали. Развели костер на той же поляне и принялись пировать. Все присутствующие мысленно благодарили Гласса за такой ужин. Да и еще за многие недели отличного вяленого мяса тоже. Вслух никто этого, естественно, не произносил. Трапперы стыдились собственных мыслей. С другой стороны, каждый ведь сам за себя. Они не в ответе за чужие жизни.

Эндрю Генри, равно как и остальные члены отряда, был уверен в том, что Гласс не переживет этой ночи. Когда наутро оказалось, что Гласс еще жив, Генри пришлось судорожно решать, что делать дальше. Мысль о том, чтобы ждать смерти Гласса еще один день, он отмел сразу. Оставить его здесь? Генри вспомнилось, как Гласс говорил о малодушии. Такие не выживают на Диком Западе. Нужно жить по человеческим законам, иначе все завтра каннибалами станут. Это уже даже не про хищников, про насекомых каких-то…

– Погрузите его на шкуру медведя, укройте, и двое человек будут его тащить. Будете сменяться каждый час, – заключил Генри.

Несколько дней пути по пересеченной местности Гласс, к удивлению всех, пережил. Раны начали гноиться, его бил то жар, то озноб, он не мог говорить, да и шевелиться, но он продолжал дышать, а сердце его стучало еще быстрее, чем раньше.

Если поначалу решение Генри все восприняли как должное, то через пару дней число недовольных перевалило за половину.

– Мы не в ответе за жизни других. Он знал, на что идет. Такое могло случиться с каждым, и это не значит, что нас всех нужно похоронить рядом с Глассом, – говорили трапперы.

В чем-то они были правы, но оставить еще живого человека умирать означало подорвать дух отряда. Это убило бы их быстрее, чем необходимость тащить за собой Гласса.

– Еще не сдох? – ехидно интересовались трапперы, нагибаясь над Глассом. Тот мотал головой. Трапперы горестно вздыхали и принимали эстафету по переноске мертвого груза. Если шкуру медведя хотя бы продать можно, то что делать со шкурой Гласса? Примерно такие настроения царили в отряде. Цинизм стал перерастать в раздражение и ненависть. Какого черта, в конце концов? Все это усиливалось отсутствием возможности поохотиться, страхом перед индейцами и осознанием того, что они безнадежно опаздывают. Если они продолжат в таком же режиме, до Йеллоустона они не успеют добраться. А зимовать здесь – самоубийство. Они не Колтеры, чтобы выживать в тридцатиградусный мороз.

На четвертый день Эндрю Генри оказался перед необходимостью сделать выбор. Отряд должен был переправиться на противоположный берег реки, а с Глассом это сделать было невозможно. Они решили заночевать здесь. В четыре утра дозорные разбудили Генри. Кто-то услышал голоса индейцев.

– Мы не подписывались умирать за Гласса, – отрезал Джон Фицджеральд. Голосов индейцев слышно больше не было, но все члены отряда были настроены решительно.

– Можете сами его тащить, если уж так охота трупы перетаскивать, – заявил кто-то из трапперов Эндрю Генри.

Глава экспедиции сделал пару шагов вперед и стал внимательно всматриваться в озлобленные лица двадцатилетних людей. Трапперство быстро меняло лица. Пережитое отражалось в них, как в зеркале. Усталость и страх превратили искателей приключений в жестоких и циничных вольных трапперов, коих полным-полно в барах Сент-Луиса.

– Каждый человек достоин того, чтобы его предали земле и похоронили со всеми почестями, – медленно проговорил Эндрю Генри. – Мы не можем ждать смерти Гласса. Добивать его мы тоже не будем. Надеюсь, таких желающих нет? – на всякий случай поинтересовался он. Услышав напряженное сопение, Генри понял, что желающие добить товарища все же есть. – Двое останутся с Глассом, похоронят его и запишут координаты могилы, после чего нагонят нас, – заключил Генри.

– Я останусь, – вызвался Джейми. Он чувствовал свою ответственность за произошедшее. Это он виноват в том, что не успел вовремя помочь. Он же слышал крик, но не успел сообразить, что к чему… Малодушие – худший из пороков…