Франц Ринтелен - Секретная война. Записки немецкого шпиона

Он получил требуемые деньги, ушел и похоронил это дело. Впоследствии нам часто приходилось «хоронить» другие дела! — плоды чрезмерного усердия Вейзера. Когда Вейзер диктовал свои письма, он слишком много думал о том счастливом времени, когда имел собственную экспортно-импортную фирму, и в такие минуты он заключал сделку, которую необходимо было «хоронить».

Мистер Бонифейс занимался, таким образом, и другими операциями, так что его сотрудничество и помощь оказались необходимыми. Он находился в тесном контакте с нью-йоркской полицией, и многое из того, что он узнавал от неё, имело для нас громадное значение.

* * *

Однажды Бонифейс явился в мою контору. Этот человек всегда был готов выслушивать самые неожиданные и самые смелые конфиденциальные вещи. Этот пожилой джентльмен, полный достоинства и важности, приобретал еще более торжественный вид каждый раз, когда ему приходилось касаться юридического права.

С этого момента он не переставил качать головой.

— Хорошо, капитан... Позвольте, дайте мне подумать... 251 статья VIII Гаагской конвенции абсолютно не соответствует вашей точке зрения. Я глубоко сомневаюсь в возможности допустить ваше толкование этого пункта. Я должен формально заявить после долгого размышления, что вы должны отказаться от мысли нарушить американский нейтралитет.

Так именно говорил мистер Бонифейс.

Он замечал моё выражение растерянности, и вдруг мысль о том, что кое-что более существенное, чем простой совет адвоката, может принести ему гонорар, выраженный многозначной цифрой, заставляла его изменить свой важный вид. Он поспешно покидал контору, чтобы вернуться через полчаса. Обычно он распространял вокруг себя легкий запах виски. И как всегда в таком возбужденном состоянии, пенсне криво сидело у него на носу. [33]

— Почему бы не заняться изготовлением ваших аппаратов на одном из интернированных кораблей? — предложил он. — Я привел вам нужного человека, капитана фон Клейста, одного из ваших старых друзей.

Клейст был в наилучших отношениях со многими капитанами и офицерами интернированных судов, и, долго не колеблясь, он составил превосходный план, представлявший неограниченные возможности.

Со всеми нашими планами, опытами и предприятиями нам надо было устроиться на борту одного из германских судов и таким образом обеспечить себе самые прекрасные условия. Германия в центре территориальных вод Америки! Какие перспективы!

Разумеется, возможности были, но надо было учесть некоторые моменты, среди которых на первом месте стояла выдача мистеру Бонифейсу известного количества американских банковых билетов.

За несколько дней до моего отъезда из Берлина я видел Гейнекена, председателя Северо-германского Ллойда. В течение всей зимы 1914/15 года Гейнекен проявил себя верным другом и союзником, человеком, обладавшим большей дальновидностью, чем обычно это замечается среди людей, работающих в торговом флоте. Он одним из первых высказал опасение, что война продлится гораздо дольше, чем полагают. Конечно, он был в некоторой нерешительности относительно того, что делать со всеми судами, задержанными в нейтральных портах. Существовало два мнения: одни думали, что всё должно быть подготовлено, дабы немедленно по окончании войны все интернированные корабли могли с грузами товаров сняться с якоря и направиться в Германию; другие, более пессимистически настроенные насчет длительности войны и, следовательно, относительно того, где эти суда окажутся к концу военных действий, считали, что они должны уйти из портов, где они интернированы, или, по крайней мере, приносить какую-нибудь пользу в той или иной форме.

Гейнекен принадлежал к последней категории.

Он весь воодушевился моим проектом, когда я ему рассказал о моём разговоре с фон Ванделем. После продолжительных колебаний генерал фон Вандель окончательно спросил меня, намерен ли я ответить главному штабу отрицательно и отказаться от поездки в Соединенные Штаты, я тогда ответил, что поеду. [34]

На это генерал фон Вандель мне сказал:

— Берите все наши корабли, завербуйте всех наших людей, используйте всё, что вы найдете в Америке, и положите конец переброске этих проклятых снарядов.

Всё устраивалось превосходно и в соответствии с планом мистера Бонифейса,

* * *

Это была наша первая встреча с Карлом фон Клейстом с августа 1914 года, но я много слышал о его энергии и способностях. Начав с юнги на борту старого парусника, он дошел до чина капитана. Для него не было ничего легче, как поступить в один из самых блестящих кавалерийских полков Потсдама, но такая карьера ему не улыбалась, ибо он хотел доказать своей семье, что можно устроить свою жизнь и помимо армии. Ему в это время шел уже седьмой десяток.

Дело было слишком щекотливым, чтобы о нем можно было говорить в присутствии мистера Бонифейса. Поэтому мы отделались от него и за стаканом вина обсудили все необходимые меры, коснувшись также вопроса о выборе подходящего человека для такой задачи.

Клейст знал всех немецких моряков, интернированных в Нью-Йорке. Он имел возможность всех их найти и, сопровождая свою речь жестикуляцией, взвешивал характер каждого человека, будь то главный директор или самый молодой юнга.

— Прекрасно, Клейст, всё принимает замечательный оборот. Нам нужен корабль, капитан которого принял бы участие в нашем деле и экипаж которого исполнял бы отдаваемые приказы и, главное, умел бы держать язык за зубами!

Клейст задумался.

— Вы требуете немалого. Мне кажется, я нашел. Вам нужен пароход «Фридрих Великий».

— «Фридрих Великий»! Превосходная идея! Знаете ли вы, что другой «Фридрих Великий» стоит во главе нашего флота, находящегося у наших берегов?

— Конечно, я помню!

В течение последующих ночей большой мрачный корабль стал ареной лихорадочной деятельности. Через посредство моей торговой фирмы я закупил большие партии свинцовых трубок, и мои люди под покровом ночи доставили их на борт. Таким же путем я достал необходимый инструмент, и готовые трубки вместе с различной толщины медными дисками отправились в сумерках в лабораторию доктора Шееле, где [35] они наполнялись кислотой.

Однажды утром один из моих моряков принес в контору средней величины ящик. Я сидел за своим рабочим столом. Пришедший сказал:

— Извините, капитан, подвиньте немного свои ноги.

Я отодвинул ноги, и он поставил свою ношу в один из ящиков моего стола — беспокойное соседство!

Аппараты были рассчитаны на двухнедельный срок, а поэтому их следовало использовать возможно скорее. Я отвёл человека в другую комнату, где находился Вейзер, и попросил его пригласить в тот же вечер завербованных мною капитана, моряков и ирландцев, с тем, чтобы безотлагательно приступить к нашей опасной работе. . — Хорошо, — сказал Вейзер, — я их всех соберу.