С. Глуховский - Когда вырастали крылья

Порадовал Барановых третий корреспондент:

«Дорогой Петр Ионович!

Уже собирался к Вам в Москву, чтобы посмотреть ваш новый Аэромузей, да здешние дела по институту имени Лесгафта и печатающийся в Государственном издательстве четвертый том задерживают меня…»

Баранову очень хотелось повидаться еще раз с почетным академиком Николаем Александровичем Морозовым. Встретились они в прошлом году в ленинградском Аэрохиммузее, одним из создателей которого был Морозов. К тому времени Баранов уже знал, как глубоко интересуют ученого вопросы воздухоплавания. Морозов еще в 1912 году с научной целью поднимался на воздушном шаре и на аэроплане. Тогда же ученый выступил в печати со смелой, хотя и спорной гипотезой о новых [109] звездах, возникающих под влиянием радиоактивного распада существующих светил. Влечение к авиации не оставляло Морозова и на восьмом десятке лет.

- А с вами я заочно познакомился еще до революции, когда слушал ваши стихи, ваши «Звездные песни», - признался Петр Ионович Морозову при первой встрече. - На сходке их читала одна девушка… Нагрянули жандармы и помешали ей. Эта девушка стала моей женой. Может быть, поэтому я и запомнил одну строфу из ваших «Звездных песен».

- Вот как! - удивился Николай Александрович. - Какую строфу?

- Ту, где «мы тоске немой и ненавистной овладеть сознаньем не дадим. Будем жить любовью бескорыстной…» - Он запнулся, ждал подсказки, но Николай Александрович выжидательно молчал. А Петр Ионович помнил только смысл последней строки и не очень уверенно закончил: - «Счастлив тот, кто счастье дал другим».

- Верно, ах как верно! - обрадовался старик и не стал поправлять Петра Ионовича. - Кстати, в моей научно-атеистической гипотезе о новых звездах цензоры не разобрались и выпустили ее в свет. Но стоило появиться «Звездным песням», как царский цензор изрек: «Земли творение - землей живи!» И упекли меня на год в тюрьму. Что для шлиссельбургского узника один год тюремного заключения? Зато отобьют у него охоту стихи писать… - Он потеребил густую бороду и весело погрозил Петру Ионовичу пальцем: - Так вам, молодые люди! Знайте, какие стихи читать! Не дразните жандармов.

…Теперь Николай Александрович звал Баранова навестить Ленинград. Приглашение опоздало. Петр решил провести отпуск в Крыму.

- Поедем туда всей семьей, - сказал он жене. - Ты с детьми будешь в Евпатории, я - рядом. Недалеко от Феодосии есть гора Узун-Сырт. Потрясающая гора. Над ее ровным плато гуляет ветер. Самый желанный ветер - с моря, с юга. Подует, и взлетай. А приземляйся в долине с красивым названием - Бараколь. Соберутся на горе Узун-Сырт планеристы со всего Союза. Парители и конструкторы. Я им обещал приехать.

- Вот почему тебя манит Крым, - разочарованно произнесла Белла. - Дневать и ночевать будешь на той [110] горе, уж я тебя знаю. В зимние воскресные дни ты увлекаешься аэросанями, в летний отпуск - планерами.

- Что ты, дорогая! Разве это увлечение? Это же серьезное чувство! Примирись с ревностью. - Он обнял жену и с шутливой таинственностью признался: - Однажды полюбив ее, уж не разлюбишь. Такая она - авиация!

* * *

Воздушный флот набирал силы.

Теперь маневры Красной Армии уже не обходились без участия авиации. Летом 1929 года летчики отличились на Бобруйских и Северо-Кавказских маневрах, а осенью отдельным эскадрильям Военно-воздушных сил пришлось выдержать боевой экзамен на восточной границе СССР. Милитаристы всячески пытались раздуть конфликт на КВЖД в пожар войны, и, когда все благоразумные предупреждения Советского правительства были исчерпаны, войска Особой Дальневосточной армии получили приказ дать отпор зарвавшимся захватчикам.

В канун Октябрьского праздника реввоенсовет Особой Дальневосточной армии прислал приветственную телеграмму Баранову, в которой высоко оценил мастерство и отвагу летчиков и отдавал дань уважения их испытанному боевому руководителю. В ответной телеграмме начальник ВВС счел нужным подчеркнуть, что победы летчиков - результат усилий всех строителей «нашего еще молодого воздушного флота». И радовался: «Надежды на творческую энергию и беззаветную храбрость десятков тысяч моих молодых соучастников создания воздушной мощи оправдываются».

Конфликт на КВЖД был ликвидирован. Техник одной из авиаэскадрилий Орлов откликнулся на это событие стихами, которые прислал начальнику ВВС.

С каждым днем

Крепнут красные крылья.

Каждый день -

Это в новое взлет.

Был мечтою, а сделался былью

Мощный Красный воздушный флот.

Осенью 1929 года штаб ВВС провел показательные учения, в которых, взаимодействуя, участвовали уже [111] истребители, разведчики, бомбардировщики. Той же осенью авиационные части пополнились большим отрядом инженеров-механиков. Тогда же в стране был создан Комитет по развитию воздухоплавания. Его возглавил Баранов.

А из Америки телеграф приносил радостные вести о победе экипажа «Страна Советов». В канун нового года этот экипаж ждали на Родине. Но Баранов уже знал, что ему не придется встречать своего шеф-пилота Семена Шестакова и других членов экипажа «Страна Советов».

Баранов сам собирался в дальнюю дорогу, за океан.

За океаном

1

14 декабря 1929 года океанский корабль «Колумбус» покинул порт Бременсгафен и направился к берегам Америки. Три комфортабельные каюты первого класса заняли пять пассажиров с визами, полученными в Германии, ибо страна, гражданами которой они были, еще не имела официальных отношений с Америкой.

Этим пассажирам пароходная компания предоставила все удобства для дальнего плавания. Капитан «Колумбуса» редко встречал путешественников из большевистской России и, снедаемый любопытством, наведался к русским, справился о здоровье. Те поблагодарили, хотя чувствовали себя на «Колумбусе» весьма скованно, но по причинам, от капитана не зависящим.

Первый пассажир никак не мог привыкнуть к штатской одежде: тринадцать лет не расставался он с гимнастеркой, с длинной шинелью, перехваченной ремнем, с армейскими сапогами. Второго пассажира тяготил принятый здесь этикет: являться к вечернему обеду в смокинге или в строгом черном костюме. Третий любил пищу простую, грубую, а в ресторане пичкали разными деликатесами. А четвертый и пятый, самые молодые, искренне сожалели, что едут в первом, а не в третьем классе, где все проще, веселее. На открытке с видом «Колумбуса» первый пассажир писал жене: «Нас окружают чопорные мужчины, а женщины… Выше третьего класса интересных женщин не встретишь…» [112]

Пятеро русских изредка появлялись на площадке для игр, чтобы размяться киданием мешочков в цель или подышать свежим воздухом. Но большую часть свободного времени они проводили в просторной каюте первого класса. Часто беседовали об уходящем годе. В советских газетах его называли переломным. Самым популярным лозунгом в родной стране, которую они на полгода покинули, был: «Догнать и перегнать!» Для этого строятся сейчас металлургические комбинаты на Урале, автомобильный и самолетные заводы на Волге, электростанции на Днепре…