М. Рузе - Роберт Оппенгеймер и атомная бомба

Сциллард направил президенту Трумэну петицию за подписью шестидесяти семи ученых, но она, как и предыдущая, не возымела никакого действия, так как попала в руки к Оппенгеймеру и трем другим ученым-атомникам из Временного комитета.

Нельзя не удивляться тому, с каким отчаянным упорством столько участников Манхэттенского проекта боролось против доведения своего же дела до логического конца. Авторы «Доклада Франка» объясняли это так: «…ученые считали себя обязанными закончить свои исследования в рекордный срок, так как они боялись, что немцы окажутся технически подготовленными для производства подобного же оружия и что германское правительство, лишенное всяких сдерживающих моральных стимулов, пустит его в ход».

В июле 1945 года Гитлер уже был мертв, а Германия оккупирована. Оставалась Япония. Ученые-атомники могли опасаться, что она еще будет сопротивляться, если на нее не сбросят бомбу. Но у вашингтонских правителей уже не было на этот счет никаких сомнений. Начиная с апреля представители японских вооруженных сил, находившиеся в Швейцарии, неоднократно пытались узнать, на каких условиях американцы примут капитуляцию Японии. В июле сам микадо попытался начать переговоры через своего посла в Москве (СССР еще не объявил войну Японии), вести эти переговоры, был уполномочен принц Коноэ.

Никто уже не сомневался в том, что Япония будет разгромлена летом 1945 года. По соглашениям, заключенным между США и СССР, Советский Союз должен был объявить войну Японии, а Объединенные Нации – потребовать от Токио безоговорочной капитуляции, Вот почему попытки представителей Японии не встретили никакого отклика. Но 6 августа над Хиросимой взошло «солнце смерти». А 9 августа пришла очередь Нагасаки. По мнению некоторых историков, изучавших документы того периода, взрывая атомную бомбу, США не только демонстрировали свою силу на пороге новой эры международной политики; они хотели также, одержав молниеносную победу, предупредить вступление СССР в войну и тем самым устранить его от окончательных расчетов на Дальнем Востоке.

Вот чему в итоге послужили труды Оппенгеймера и всего научного коллектива, работавшего в Манхэттенском проекте.

Большинство ученых-атомников, работавших в Манхэттенском проекте, восприняло взрывы атомных бомб и конец мировой войны как свое освобождение. Их обуревали противоречивые чувства: они были напуганы и вместе с тем горды достигнутым успехом, ставшим теперь достоянием гласности. Но ход событий заставил замолчать терзавшую их совесть.

Мир познал весь ужас атомной опасности. Быть может, сознание этой опасности устранит навсегда угрозу новой войны? Однако ученые встревожились, когда увидели, что опека армии над ядерными исследованиями не только не ослабла, а, напротив, стала еще больше усиливаться и что делаются попытки обмануть общественность путем преуменьшения степени разрушения японских городов, а также значения новой опасности – радиоактивности, – несвойственной прежним, «классическим» видам оружия. Разве генерал Гровс не дошел до того, что позволил себе утверждать перед комиссией Конгресса, будто бы смерть от радиации – «вполне приятная» смерть! Многие ученые-атомники в Лос-Аламосе, Чикаго, Ок-Ридже и Нью-Йорке решили объединиться, чтобы информировать общественность о происходящем, вырвать контроль над атомом из рук военных и выдвинуть идею международного соглашения, запрещающего атомное оружие.

Совсем иначе мыслил Роберт Оппенгеймер. Превозносимый прессой как великий победитель в войне против Японии, творец оружия, самая мощь которого гарантировала миру рах americana [8] Мир, обеспечивающий господство США (лат.). , человек, достигший вершины славы, что, по мнению армейских психологов, являлось его единственной целью, Оппенгеймер был грустен; это чувство свойственно человеку, взошедшему на высочайшие вершины, откуда открывается даль будущего, недоступная взору простых смертных.

Руководствуясь усвоенными критериями, Оппенгеймер считал коммунистическую Россию врагом. Гражданские и военные власти США были убеждены в материальном превосходстве своей страны и верили в миф об органической нежизнеспособности коммунистического общества. Они считали, что СССР овладеет атомной энергией не раньше чем через десятки лет, а Америка тем временем, вероятно, уничтожит коммунизм. Оппенгеймер не мог проявлять такую же слепоту. Хоть он и недооценивал советские исследования, как это показали дальнейшие события, он знал, на каком высоком уровне они ведутся. Другие ученые, такие, как Эйнштейн, Сциллард, Франк, Юри, тоже знали это. И они делали вывод, что нужно немедленно довести атомную проблему до сведения мировой общественности и заключить соглашение с СССР. Оппенгеймер же писал в октябре 1944 года: «Нынешнее превосходство нашей страны в области научных и технических проблем, возникших в результате использования атомного оружия, является результатом работы, бесспорно интенсивной, но плохо организованной. Мы сможем сохранить за собой гегемонию, если будем непрерывно продолжать разрабатывать техническую и теоретическую стороны этих проблем… Ни одно правительство не сможет сохранить за собой роль гегемона, если будет почивать на лаврах успехов, достигнутых во время войны».

Большинство исследователей и даже многие государственные чиновники считали, что теперь следует вернуть лос-аламосское плато «лисицам пустыни», Оппенгеймер же прилагал всю силу присущего ему красноречия, чтобы убедить своих сотрудников продолжать работу хотя бы еще некоторое время. Многих ему удалось убедить, но кое-кто из числа тех, кто прежде боготворил Оппенгеймера, отошел от него, понимая, что в этом человеке произошла какая-то перемена.

Вот в этой обстановке ко всеобщему удивлению в октябре 1945 года Оппенгеймер объявил, что покидает пост директора Лос-Аламосской лаборатории и возвращается к педагогической деятельности. «Сверхлаборатория», создавшая атомную бомбу, уже сыграла в судьбе Оппенгеймера предназначенную ей роль; теперь он мог уступить ее другим. Личность Оппенгеймера выступает в новом свете. Он становится доверенным советником политиков и генералов, технократом атомного века. Оппенгеймер принимал участие в разработке проекта международного контроля над атомной энергией, который США должны были предложить Объединенным Нациям, и как таковой мог сказать ученым-атомникам, что солидарен с ними в главном тревожащем их вопросе. Но на этой работе лежала печать какой-то фатальной двусмысленности. Целью американского проекта было не запрещение и уничтожение атомного оружия, не восстановление свободного обмена научной информацией, а установление гегемонии США в контроле над расщепляющимися материалами и над их применением как промышленного, так и военного характера. Проект отвечал стремлениям деловых кругов, с которыми Оппенгеймер теперь, поднявшись высоко по общественной лестнице, был тесно связан.