Константин Оберучев - В дни революции

Трагизм положения заключается в том, что как социалист-революционер я являюсь сторонником самоопределения народностей, самой широкой автономии и федеративного строя будущей России.

Как человек с раннего детства живущий в Киеве и всеми фибрами души моей связанный с Украйной и имеющий там среди лучших общественных деятелей Украины личных друзей, я, конечно, являюсь сторонником самостоятельного развития Украины и вхождения её в федерацию свободных народов России, как равного члена.

И при таких условиях мне пришлось выслушивать упрёки, как гасителя украинского духа, противника национального развития Украины!

И всё произошло от того, что я считал и продолжаю считать и до настоящего времени вредным для общего дела свободы немедленную в то время национализацию армии, украинизацию войска.

Как-то в первые дни революции ко мне, как военному комиссару, приходят три офицера и на украинском языке говорят приблизительно следующее:

-- Мы составили организационный комитет по формировании украинского войска. Мы просим вас быть почётным членом нашего комитета и содействовать этому делу.

Так вкрадчивым тоном говорил от имени делегации подпоручик Михновский.

Я поблагодарил за оказанную мне честь приглашением в почётные члены, но отказался от принятия такого звания, находя, что в демократической стране, каковой вот уже несколько дней является Россия, не может и не должно быть места почётным должностям. Но я согласен вступить в комитет рядовым членом, тем более, что основной мысли его я сочувствую.

Я обещал оказать всяческое содействие организации украинского войска, но при одном только условии, чтобы войско это было добровольческое, и чтобы в формируемые украинские части не поступали солдаты, уже находящиеся в рядах армии, кроме, конечно, необходимых кадров.

Делегаты вполне согласились со мной, сказали, что именно такова была и их мысль, и мы расстались.

Долгое время я ничего не слышал об этом комитете и его деятельности; но я не придавал этому никакого значения, так как в это время ко мне приходили делегаты от различных национальностей с такими же предложениями, но ничего из этого не выходило.

В начале апреля, всю первую половину его я был на фронте. Только 18 апреля (1 мая) я возвратился домой и сидел в родной семье, отдыхая от поездки и делясь впечатлениями.

Вдруг, вечером раздаётся звонок по телефону. Член Исполнительного Комитета Совета солдатских депутатов звонит и говорит, что моё присутствие необходимо, и что он немедленно в автомобиле едет за мной.

-- Хорошо, буду ждать! -- отвечаю я.

Через несколько минут приезжает он взволнованный и рассказывает, что сегодня группа дезертиров из распределительного пункта, -- тысячи четыре человек, -- вышла на улицу и, во главе с избранным ими командиром полка, штабс-капитаном Путником-Гребнюком, направились ко дворцу (В это время Исполнительные Комитеты помещались уже в освободившемся дворце), и они заявили требование признать их "Первым Украинским имени Гетмана Богдана Хмельницкого полком".

Совет солдатских депутатов занял в этом отношении совершенно непримиримую позицию и находил невозможным такой способ организации украинского войска. Тогда "полк" вызвал генерала Ходоровича, и тот, чтобы выйти как нибудь из положения, предложил собравшимся выбрать делегатов и вместе с ними и Исполнительным Комитетом обсудить вопрос.

Вот на это импровизированное собрание меня и вызвали так экстренно.

Когда я вошёл в зал, он был полон народа. Главным образом, были делегаты-украинцы из импровизированного полка.

Добрую половину мест занимали люди, украшенные жёлто-голубыми лентами с лица недоброжелательными, но далеко не все с ярко выраженными украинскими национальными чертами. И если бы не жёлто-голубые ленты, я не считал бы, что я присутствую на собрании украинцев.

Дебатировался вопрос о признании собравшихся случайно в Киеве четырёх тысяч солдат, по преимуществу дезертиров, полком.

Само собою разумеется, что этого допустить никоим образом было нельзя.

Ведь, это создавало прецедент. И волна дезертирства пошла бы большая под предлогом формирования национальных полков.

Центральная украинская рада (о ней ниже), -- сконструировавшийся уже орган в крае, -- вынесла следующую резолюцию.

Она признавала несвоевременным формирование теперь же особого украинского войска, однако считала необходимым данную группу солдат признать полком и считаться с этим, как с фактом.

На настоящем собрании мнения разделились. Большинство, -- все заинтересованные в этом признании делегаты "полка" считали необходимым признать полк сформированным; меньшинство -- не находило этого возможным.

Чтобы выйти из положения, я взял слово.

Я напомнил присутствовавшим здесь членам организационного комитета, настаивавшим на признании, о тех условиях, которые были нами приняты при первом их посещении меня по вопросу о формировании. И я предложил им следующее.

-- Завтра же я поеду к генералу Брусилову и попрошу его утвердить формирование полка на следующих основаниях. Из солдат и офицеров набирается необходимый кадр, и полк пополняется волонтёрами, не обязанными военной службе; все же остальные немедленно отправляются на фронт. Вместе со мною поедут как представители организационного комитета, так и представители "полка" вместе с полковым командиром.

На этом, по-видимому, согласились, и мирно все разошлись.

Но это только, по-видимому.

Когда я на следующий день пришёл к отходу поезда в Каменец, ни членов организационного комитета, ни делегатов не было.

И я поехал один.

Как я ожидал, генерал Брусилов немедленно согласился на моё предложение и разрешил не только формирование "1-го украинского имени гетмана Богдана Хмельницкого полка", но и на формирование запасного полка на тех же основаниях.

Немедленно было мною сообщено об этом в Киев, и были отобраны кадры.

Но напрасно вы стали бы искать на фронте всех оставшихся вне кадров этих украшенных национальными эмблемами защитников Украины, которой, к слову сказать, угрожал сильный враг. Их не было там, они туда не пошли, а разбежались по деревням, кто без билетов, а кто с билетом новоявленного командира.

Кстати о командире полка Путнике-Гребенюке.

Когда вопрос о формировании полка был поставлен серьёзно, то кадровые чины, отобранные для формирования полка, сами арестовали его и привели его ко мне для отправки на фронт.

И я отправил его в сопровождении офицера.

А он не сумел красиво уйти. Он, уходя, сказал мне, что вполне согласен со мной по вопросу о ненужности таких формирований.

А полк продолжал формироваться; но к сожалению в него вливались вместо добровольцев, не обязанных службой, всё те же самовольно отлучившиеся с фронта и тыла, которые были при первых попытках самочинного формирования.