Юрий Данилов - Великий князь Николай Николаевич

ся несомнѣнно изнури, то-есть зародиться въ толщѣ самого наро да, которому одному дано будетъ почувствовать въ себѣ біеніе новой окивни. Роль эмиграціи въ этомъ процессѣ едва ли поэтому можетъ быть 'первенствующей. Пока, лишь ея работа лежитъ въ области сохраненія и развитія для будущей Россіи тѣхъ культурныхъ силъ и традицій, которыя унаслѣдованы ею отъ прежней до-военнон Россіи. Въ этомъ отношеніи традиціи ея доблестной арміи несомнѣнно унаслѣдованы п усвоены тѣми военными контингентами, которые оказались за рубежомъ. Поэтому работа Великаго Князя въ области сохраненія этихъ контингентовъ н развитіи ихъ традицій, какъ болѣе реальная, и не могла не быть болѣе плодотворной. Для военныхъ контингентовъ имя перваго русскаго Верховнаго Ілавно-командующаго въ періодъ небывалой міровой войны навсегда останется окруженнымъ извѣстнымъ ореоломъ и сохранится какъ лозунгъ доблести, присущей всему русскому національному воинству.

Послѣднія пять съ половиной лѣтъ Великій Князь Николай Николаевичъ прожилъ въ имѣніи Шуаньи, расположенномъ въ 25-ти километрахъ отъ Парижа и въ 1 % километрахъ отъ желѣзнодорожной станціи Сажени — въ департаментѣ Сены и Уазы.

Здѣсь съ іюля 1928-го года, въ еще болѣе скромной дачѣ, по сравненію съ виллой ТНепагб, поселился тотъ, въ чьихъ рукахъ когда то находилось руководство милліонной русской арміей.

Къ его дому вела старая аллея пирамидальныхъ тополей, прегражденная воротами съ желѣзной рѣшеткой. Черезъ эти ворота совершался подъѣздъ къ его дому. Тополя, составлявшіе аллею, представляли особую прелесть, напоминая далекій Кіевъ. Къ сожалѣнію сильнымъ ураганомъ, пронесшимся года два тому назадъ, часть ихъ была свалена. Самый домъ, въ которомъ жилъ Великій Князь, небольшой, выстроенъ изъ сѣраго камня и имѣетъ но сторонамъ рядъ пристроекъ. Къ подъѣзду дома примыкало небольшое крыльцо, съ каменными старинными вазами по бокамъ, составлявшими единственное его украшеніе.

Пройдя стеклянную дверь, вы входите въ небольшую переднюю, затѣмъ поднимаетесь на два марша. по широкой лѣстницѣ', и вступаете въ кабинетъ хозяина, гдѣ васъ встрѣчаетъ кудластый, кофейнаго цвѣта песъ Великаго Князя, по имени «Максъ».

Кабинетъ _ большая комната въ два окна, выходящихъ на

открытую зеленую площадку, поросшую отдѣльными деревьями. — Главное мѣсто въ комнатѣ занимали столы. Ихъ было три. Одинъ большой — совершенно простой, даже некрашенный, который вы-

поднялъ роль рабочаго стола. Вѣроятно, онъ напоминалъ Великому Князю тотъ, также некрашенный и огромный по ноли чинѣ столъ, который стоялъ въ Ставкѣ въ Барановичахъ въ моемъ кабинетѣ н за которымъ Великому Князю производились ежедневные доклады о дѣйствіяхъ ему ввѣренной русской арміи! Затѣмъ, небольшой круглый столъ съ ламной посерединѣ и двумя креслами вокругъ, — очевидно любимый. Принимая кого-нибудь, Великій Князь опускался въ одно кресло и предлагалъ другое своему собесѣднику. На атомъ столѣ были разбросаны мелкія вещи хозяина: блокнотъ, карандашъ, пенснэ, папироснипа и т. д. Наконецъ, въ глубинѣ комнаты — третій столъ съ двумя ящиками, куда складывалось все ■подлежавшее впослѣдствіи болѣе внимательному прочтенію. — На полу во всю комнату стелился старенькій коверъ, около двери — книжный шкафъ, а на стѣнахъ — прежняя Россія въ портретахъ, гравюрахъ н литографіяхъ.

«Все просто и не ново. Какъ на русской дачѣ, или въ старомъ имѣніи подъ Москвой», говоритъ П. Красновъ, недавно дѣлившійся въ печати своими впечатлѣніями оібъ условіяхъ жизни Великаго Князя въ Щуаньп.

Здѣсь въ этомъ кабинетѣ Великій Кпязь принималъ всѣхъ тѣхъ, кто хотѣлъ думать, илп думалъ, что спасеніе Россіи придетъ извнѣ и что зарубежной эмиграціи придется въ этомъ движеніи сыграть едва ли не главную активную роль. Но неизмѣнно пылкаго собесѣдника встрѣчали осторожныя слова хозяина, что прежде чѣмъ думать о спасеніи, необходимо найти почву для возможнаго объединенія всѣхъ силъ.

Великій Князь обладалъ въ эмиграціонный періодъ его жизни крайне ограниченными средствамн. Но отказывая себѣ во всемъ, даже въ одеждѣ, онъ неизмѣнно соблюдалъ у себя дома привычное •гостепріимство и всякаго, котораго въ его домѣ захватывало время завтрака или обѣда, онъ не отпускалъ не накормивши.

Столовая помѣщалась внизу и здѣсь, по словамъ бывавшихъ въ ней, особенно бросалась въ глаза старая широкая жизнь и скромная современность. Простой столъ, покрытый клеенчатой скатертью, говоритъ генералъ Красповъ, и вмѣстѣ съ тѣмъ старый, случайно вывезенный фарфоръ съ великолѣпными царскими коронами. Вѣрный старый дворецкій, торжественно провозглашавшій «Ваше Императорское Высочество, кушать подано», и простой обѣда,, чаще изъ двухъ блюдъ, безъ сладкаго, съ обыкновеннымъ столовымъ виномъ! — Каждый десяти къ франковъ вѣдь надо бы то экономить!...

Въ чемъ только не могъ себѣ отказать Великій Князь, — ото въ удовлетвореніи своей религіозной жажды. Въ одной изъ пристроекъ къ дому была устроена домашними средствами небольшая православная церковка. Иконостасъ былъ сдѣланъ простыми плотниками изъ темнаго дуба. — Иконы простыя; столь же просты 'были церковная утварь и облаченіе. Постояннаго священника, конечно, не было — временами пріѣзжалъ священникъ изъ ІІарпяга и служилъ безъ діакона. Пѣлъ просто дьячекъ, и только иногда — въ торжественныхъ случаяхъ — импровизированный хоръ изъ казаковъ, служившихъ, въ качествѣ прислуги, при домѣ Великаго Князя. Впрочемъ, изрѣдка, въ особо торжественныхъ случаяхъ, въ Шуаньи пріѣзжали русскіе хоры изъ военныхъ контингентовъ и тогда маленькая церковь не вмѣщала всѣхъ желавшихъ присутствовать на богослуженіи. Чаще всего ото было въ Пасхальную заутреню, которую Великій Князь особеппо любилъ.

Нѣсколько выше я сказалъ, что для зарубежныхъ воинскихъ контингентовъ имя Великаго Князя всегда останется дорогимъ знаменемъ прежней доблести русской арміи. — Въ соотвѣтствіи съ этими настроеніями, Великій Князь Николай Николаевичъ, послѣ цѣлаго, ряда настойчивыхъ просьбъ, шедшихъ изъ толщи этихъ контингентовъ, принялъ на себя съ декабря 1924-го года высшее руководство жизнью всѣхъ русскихъ военныхъ зарубежныхъ организацій, которыя къ тому времени были объединены въ Русскій Об-щевоинсікій союзъ. Сначала это руководство шло черезъ генерала Врангеля — основателя этихъ организаціи, а послѣ преждевременной кончины послѣдняго — непосредственно.

Исторія образованія этого союза генераломъ Врангелемъ вкратцѣ такова:

Послѣ вторичнаго захвата большевиками осенью 1920-го года Крыма, прибыли, на всякаго рода судахъ, на чужбину, въ константинопольскія воды 150 тысячъ русскихъ людей, не пожелавшихъ подчиниться нависшему надъ Россіей игу, и въ числѣ ихъ до 100 тысячъ русскихъ воиновъ разныхъ категорій. — Этн послѣдніе были сведены ихъ Главнокомандующимъ въ Крыму, генераломъ Врангелемъ, въ три корпуса — 1-й армейскій, Донской и Кубанскій, которые и были устроены въ лагеряхъ Галлиполи, Чаталджи и Лемноса. Приэтомъ, большое число бывшихъ войсковыхъ начальниковъ, вслѣдствіе порѣдѣнія рядовъ, естественно осталось за штатомъ и вынуждено было временно оставить ряды арміи. — Временно были разлучены съ нею и многочисленные чины тыловыхъ учрежденій.