Дмитрий Оськин - Записки прапорщика

— Почему молчите?

— Не по ком стрелять, ваше благородие. Австрийцев не видно.

Я посмотрел в сторону австрийских окопов: там полное безмолвие.

Вернулся к месту взрыва. Ханчев, Новоселов и группа солдат помогали разрывать землю, чтобы вытащить засыпанных бойцов.

К счастью, взрыв произошел до постановки ночных наблюдательных постов. Несколько человек взрывом отбросило назад и некоторых засыпало, но убитых нет, лишь несколько человек получили тяжелые ушибы комьями земли. Отделались счастливо.

Срочно донесли в штаб полка, прося немедленно прислать саперов для восстановления проволочных заграждений. Непонятно, почему австриец не перешел в наступление.

Зима кончилась. Вокруг начинают распускаться деревья. Солдаты сняли зимние шинели и начинают ходить в гимнастерках.

Я снова отозван из роты к штабу полка для временного исполнения должности начальника саперной команды.

Постоянный начальник прапорщик Ущиповский уехал в трехнедельный отпуск. Поместился я в здании сельскохозяйственного училища.

В 12-й роте оставались Ханчев, Новоселов и Никитин.

На фронте затишье, изредка прерываемое взрывами минных сап на всем участке Сапановской позиции. Но таких сильных взрывов, как в 12 роте, больше не было.

Австрийцы не успели довести сапу до наших окопов.

Зато наши саперы оживились. Группа саперов под руководством Свинтецкого в нескольких местах роет сапы под австрийские окопы. Теперь научились при рытье сап устанавливать деревянные подпорки. Наши офицеры смеются над медленностью работ, говоря, что взрывы будут тогда, когда австриец прогонит нас, или, наоборот, мы прогоним австрийцев.

Несмотря на то, что саперные части являются на фронте привилегированными и их офицерский состав более развит и технически подготовлен по сравнению с пехотными частями, сапы вызывают язвительные насмешки со стороны пехотных офицеров:

— Вам бы рогатки строить в тылу, а тоже в минную войну лезут!

Рогатки строят, действительно, саперные части, хотя за последнее время сама пехота делает их, пожалуй, с большим искусством, чем профессионалы-саперники. Не любят саперные офицеры появляться на наших передовых позициях.

Дивизионный инженер ни разу не удосужился пригласить меня для инструктирования. Вся работа саперной команды сводится к устройству дорог по селу Бело-Кернец и, в частности, к улучшению дорожек вокруг сельскохозяйственного училища, чтобы командиру полка Радцевичу было удобно совершать свои прогулки с живущей вместе с ним женой и делать поездки в изящном, недавно выписанном из Петрограда экипаже. Сто двадцать человек команды на 75 % нагружены обслуживанием штаба полка и командирских удобств. То надо отремонтировать лишнюю комнату в сельскохозяйственном училище для командира полка или его жены, произвести побелку, окраску, начистить пол, то устроить запасную походную кровать для командирши, починить шарабан, покрыть его лаком. От командира не отстают и другие штабные офицеры.

Лишь незначительная группа саперов занята работой по устройству рогаток для позиции и по особому инструктированию солдат-рабочих, как надо устанавливать проволочные заграждения перед окопами или устраивать лисьи норы.

Лисьи норы — новшество на наших позициях. Прослышали, что на Западном фронте против самых тяжелых снарядов, которых существующие землянки не выдерживают, саперный батальон устроил специальное убежище под названием «лисья нора». Это яма метров в шесть глубиной, в которую вставляется лестница. Затем на шестиметровой глубине начинают делать расширение в стороны. Как в угольных шахтах от обвалов, устанавливаются крепкие сваи. Убежище делается человек на 15–20. Снаряды, попадающие в вершину норы, не в состоянии пробить шести метров земли.

В первую очередь лисьи норы делаются для батальонных командиров, во вторую очередь начнутся работы по постройке убежищ для офицеров рот, и уже потом начнут делать их и для солдат.

Зимой, когда вода вымерзла, можно было ходить по нашему ходу сообщения, над которым, ввиду его незначительной глубины, наставили снежных баб, прикрывающих движение пешеходов от взоров противника. Теперь, когда зима окончилась, болотистая равнина залита водой, и ходить по ней абсолютно невозможно. Трудно проходить и около хода сообщения. Приходится класть легкие тесины, чтобы нога не вязла в болоте. Надо что-то при думать.

Вызвал к себе на «военный совет» унтер-офицеров моей команды. Старший унтер-офицер Кириллов служил перед призывом в армию рабочим на одном из машиностроительных заводов в Питере, — теперь он являлся старшим в команде — своего рода фельдфебелем. Вместе с ним два других молодых унтер-офицера, Смирнов и Васильев. Первый — плотник, второй — слесарь. Вот из них-то под моим председательством и состоялось заседание «инженерного военного совета». Усадив их за стол, я заговорил:

— Вам приходится бывать в Сапанове?

— Бывать там ничего, но ходить мерзко.

— Что сделать, чтобы люди до самой позиции ходили скрытыми от взоров противника?

Кириллов задумался.

— Дело-то простое, только хворосту надо много.

— Лес недалеко, нарубить можно. А зачем хворост?

— Фашины можно из хвороста сделать.

— Фашины? — удивленно переспросил я. — Ведь фашины мы используем для дорог, чтобы колеса в грязь не уходили, причем же тут ход сообщений?

— Именно фашины, ваше благородие.

— Вы не зовите меня «ваше благородие», когда бываете наедине со мной, зовите просто или «господин прапорщик», или «Дмитрий Прокофьевич».

— Фашины, какие мы применяем для дорог, конечно, сюда не подойдут, но мы можем сделать фашины типа корзин, поставить их вдоль хода сообщений, засыпать землей, чтобы пули не могли пробить корзины, и у нас получится прекрасный надземный ход.

— Давайте подсчитаем, что выйдет. Идея прекрасная.

Подсчитали, сколько хвороста надо потратить на одну корзину, расстояние корзины от корзины, количество времени для заготовки материала, потребное количество времени на насыпку этих корзин землей. В результате получили: надо доставить пятьдесят возов хвороста, затратить свыше ста человеко-дней на плетение корзин и на подготовку кольев, на которые корзины должны надеваться для прочности. Сама установка и засыпка землей потребует не больше трех ночей.

Подсчитав, мы выяснили, что в течение десяти дней можно соорудить сухой и безопасный подземный ход сообщения.

— Ладно! Ход сообщений у нас будет прекрасный, а вот как с переправой? Австрийцы по-прежнему будут расстреливать в упор солдат, перебегающих по открытым доскам.

Кириллов призадумался.

— Можно в этот же срок обеспечить и переправу надежным укрытием.