Сергей Кремлев - Ленин. Спаситель и создатель

Судя по агентурной записке свар (именно свар, а не дискуссий) в Вене хватало, причём – и смех, и грех! – все стремились доказать, что «их организации, несмотря на наружный ликвидаторский характер, в действительности являются нелегальными, признающими значение подпольной централизованной работы». Это всё – тоже из полицейского циркуляра.

Куда ленинский конь с копытом, туда и троцкий рак с клешнёй…

Хватало на конференции Троцкого и обвинений в адрес Ленина и ленинцев, но даже из агентурной записки видно, что делегаты были растеряны и не очень-то едины – в отличие от ленинцев. Достаточно скоро Августовский блок стал нести потери, в 1914 году под влиянием Ленина из него вышли латышские социал-демократы.

Провокатор Андрей Поляков (охранная кличка «Сидор», партийная кличка «Кацап») – председатель, между прочим, мандатной комиссии конференции, оказался фигурой занятной. Он считался большевиком, предполагался Лениным к кооптированию в ЦК. Так что Поляков был направлен своим охранным начальством в Вену для того, чтобы вносить в ряды делегатов раскол «с позиций ортодоксального большевизма». Но долго этот якобы «ортодокс» у большевиков не продержался и, заподозренный в провокации, от политической деятельности отошёл.

В своём донесении Поляков давал такую характеристику делегатам: «Все они прохвосты и ликвидаторы от представляющего самого себя Ларина и кончая Троцким. Все они величины в партийном отношении бесконечно малые»…

Насколько я понимаю, Поляков в первой части своей оценки был искренен, а вот во второй – не очень. Троцкий, к сожалению, являл, всё же, собой в партийном отношении некую величину и влиянием пользовался. Скорее всего, Поляков просто прикрывал Троцкого, переводя внимание охранки на Ленина [551].

То, что затея Троцкого была антипартийной в точном смысле этого слова, поскольку ориентировала на легализацию партии, это – вне сомнений. Вне сомнений и то, что затея Троцкого в личном плане была антиленинской.

Но как надо оценить Августовский блок, образованный в Вене, сегодня – в свете всего того, что мы сегодня знаем и понимаем?

Думаю, не ошибусь, если скажу, что тогдашняя активность Троцкого объяснялась не только его амбициями, но и прямым заданием неких интернациональных, а точнее – наднациональных, сил срывать и осложнять деятельность Ленина.

Конечно, на современный взгляд было проще Ленина вообще убрать, но политическое убийство – всегда вещь непростая, да и не были они тогда ещё особо в ходу…

К тому же, Ленин ещё не представлялся настолько уж значимой фигурой. Учтём и то, что умной агентуре Капитала был опасен не только сам Ленин, но и его идеи, опасен возникающий ленинизм, а насильственная смерть вождя могла лишить движение стержня, а могла его и усилить, сделать пост-ленинизм даже более жёстким и радикальным, чем исходный ленинизм!

Во всяком случае, история Августовского блока Троцкого – ещё один элемент мозаики, из которой складывается вполне зловещий образ Льва Давидовича… Так что перипетиям далёкого 1912 года уделяется здесь внимание ещё и потому, что в них, как и в других партийных перипетиях в «маргинальной» до революции РСДРП, крылись корни будущих «левых», «правых» и прочих «уклонов» в ВКП(б), которая после революции стала в Советской России правящей …

Антисталинские сговоры 20-х годов, и последовавшие за ними антисталинские заговоры 30-х годов, которые по сути были уже заговорами антисоветскими, антигосударственными, имели своё идейное, личностное и персональное начало там – в те дореволюционные годы, когда боролись крепнущий ленинизм и зародышевый троцкизм.

Уже тогда в души ряда будущих деятелей будущей правящей партии закладывалась та неприязнь к Ленину, которая после Октября 1917 года не могла проявляться очень уж открыто, и которая проявилась более чем открыто в форме неприязни к Сталину – как при жизни Ленина, так и, тем более, после его смерти. Когда мы дойдём до последнего года жизни Ленина, читателю станет понятнее, что я имею в виду.

Обрисовались враги партии, но чётко выделились и друзья. Тогда же, в начале 10-х годов ХХ века, в партии определилось её будущее «твердокаменное» ядро: Ленин, Сталин, Орджоникидзе, Спандарян, Калинин, Стасова, Шаумян, Свердлов, Дзержинский…

Определилось и место такой якобы «нефракционной» фигуры, как Троцкий. В статье «О нарушении единства, прикрываемом криками о единстве», Ленин «пришил все пуговицы» к политическим одеждам Троцкого:

«С 1912 года, уже более двух лет, нет в России фракционности среди организованных марксистов, нет споров о тактике в единых организациях, на единых конференциях и съездах. Есть полная разорванность между партией, … заявившей в январе 1912 года о том, что ликвидаторы не принадлежат к ней, и ликвидаторами. Троцкий называет это положение дела „расколом“ и о таком наименовании мы будем говорить особо. Но остаётся несомненным фактом, что слово фракционность расходится с истиной .

И когда Троцкий говорит нам о „хаосе фракционной борьбы“, то… отжившее прошлое говорит устами его.

…Троцкий любит звонкие и пустые фразы – это известно, но словечко „хаос“ есть не только фраза, а перенесение… на русскую почву современной эпохи заграничных отношений вчерашней эпохи. Вот в чём суть дела…» [552]

Отметая провокационное обвинение Троцким большевиков в «расколе», Ленин провёл – с цифрами – анализ ситуации, и далее писал:

Вы нас обвиняете в раскольничестве, тогда как мы перед собой на арене рабочего движения в России ровно ничего кроме ликвидаторства не видим… «Нефракционность» Троцкого есть именно раскольничество в смысле самого беззастенчивого нарушения воли большинства рабочих [553].

Итак, размежевание произошло.

Ещё были сильны меньшевики, уводившие рабочих в чисто экономическую борьбу… Усиливались в России эсеры, утверждавшие своё политическое реноме эффектными взрывами бомб… Налаживали отношения с царской администрацией кадеты, торжествовали октябристы и монархисты…

Но все они были для Ленина в перспективе политическим «отстоем» – он был уверен в революционном будущем успехе России, а такой успех могла дать лишь та партия, за которую боролся он, и которую он теперь будет развивать уже без соглашателей и без дураков.

Без дураков в прямом и в переносном смысле слова.

Стратегия определилась давно, ещё Марксом и Энгельсом в XIX веке: пролетарская революция, низвержение капиталистической собственности (точнее – преобразование её в общенародную собственность) и обретение трудящимися массами политической власти.