Сергей Кремлев - Ленин. Спаситель и создатель

В 1912 году о таком их будущем – вообще-то, не очень и далёком, никто, включая их самих, не догадывался. Напротив – реакционеры и монархисты считали, что царизму обеспечена стабильность.

Ещё бы – думский спектр справа налево был подавляюще «белым»! Из 442 мест в Думе правые и националисты имели 185 мест, октябристы – 98; кадеты, прогрессисты и буржуазные националисты —128; трудовики – 10 мест и социал-демократы – 13.

В направленном в ноябре 1912 года в Международное Социалистическое бюро отчёте о выборах Ленин отмечал:

«Избирательный закон 3(16) июня 1907 года является примером бесстыдной фальсификации… Население разбито на „курии“: помещики, городские жители первого и второго разряда, крестьяне, казаки, рабочие…

Общая картина следующая: 200 000 дворян посылают в избирательные собрания 53 губерний 2 594 выборщика, то есть 49,4 % от общего количества выборщиков; 1/ 2миллиона или около этого капиталистов первой городской курии располагают 788 выборщиками (15 %); около 8 миллионов горожан второй городской курии посылают 590 выборщиков (11,2 %), около 70 миллионов крестьян и казаков располагают 1168 выборщиками (22,2 %) и около 12 миллионов рабочих – 112 выборщиками (2,1 %).

Неудивительно, что подобный избирательный закон даёт „чёрную“, контрреволюционную Думу – настоящую „Chambre introuvable“…» [561]

«Chambre introuvable» («бесподобная, несравненная палата») – так Людовик XVIII назвал крайне реакционную палату депутатов, избранную после реставрации Бурбонов в августе 1815 года. Глядя на IV Думу, царь Николай вполне мог бы повторить его слова.

Вскоре после начала работы IV Думы Ленин собрал в Кракове совещание. Сталин, приехавший на него нелегально, после совещания вновь уехал на подпольную работу в Питер, и на этот период приходится весьма активная и деловая переписка его и Ленина, из которой видно, что Ленин, наконец-то, обрёл в лице Сталина подлинного своего эмиссара в России, причём не просто эмиссара, а перспективного, выдающегося соратника.

В конце декабря 1912 года Сталин опять приехал к Ленину в Краков на новое совещание, которое ради конспирации было названо «Февральским 1913 года». В нём приняли участие 14 человек, в том числе Зиновьев, Крупская, депутаты Думы Малиновский, Бадаев и Петровский, представители двух столичных и уральской организаций… Сталин провёл в Кракове ещё какое-то время, и, конечно же, ещё больше сблизился с Лениным.

Достаточно сказать, что Ленин поручает Сталину, у которого хватало дел в России, ряд срочных организационных вопросов за границей, и Сталин уезжает в Вену. Много они тогда вдвоём – по словам Крупской, говорили и о национальном вопросе. В феврале 1913 года Ленин писал Горькому: « Насчёт национализма вполне с Вами согласен, что надо этим заняться посурьёзнее. У нас один чудесный грузин засел и пишет для „Просвещения“ большую статью, собрав все австрийские и пр. материалы » [562].

Ленин имел в виду статью Сталина «Национальный вопрос и социал-демократия».

Возвратившись в Петербург лишь в середине февраля 1913 года, Сталин вместе со Свердловым приступает к реорганизации редакции «Правды», но охранка уже поняла, что оставлять российскую «правую руку» Ленина на свободе опасно. Поскольку провокатор Малиновский «освещал» ситуацию вполне адекватно, арест «Кобы» был предрешён, и 23 февраля 1913 года Сталина арестовали и заключили в знаменитый в революционной среде Дом предварительного заключения. Вышел Сталин из него лишь 2 июля 1913 года – уже с приговором о высылке в Туруханский край под гласный надзор полиции сроком на 4 года.

Одновременно со Сталиным по доносу того же Малиновского был арестован и сослан в Туруханский край молодой Яков Свердлов – второй после Сталина крупнейший внутрироссийский партийный организатор. В результате активная партийная работа Сталина и Свердлова прервалась до февраля 1917 года.

Равноценной замены Сталину и Свердлову найти так и не удалось, в России наблюдался относительный экономический подъём, какие-то, пусть и частичные, социальные реформы намечались, и хотя Ленин писал Горькому в августе 1912 года: « А в России революционный подъём, не какой-нибудь, а именно революционный » (ПСС, т. 48, с. 81), говорить о той революционной ситуации, классическую формулу которой сам же Ленин и дал в 1915 году в работе «Крах II Интернационала», пока не приходилось.

А это означало, что надо заниматься повседневной, будничной работой по политическому просвещению масс и развитию партии. О том, что возможна и такая – неяркая и неэффектная, полоса в революционной борьбе Ленин писал не раз, не раз предупреждал об этом соратников и массы, и вот эта полоса наступила.

Что ж, для Ленина это означало не снижение напряжения жизненного ритма, а перевод энергии в иные плоскости: в партийную публицистику, в поддержание «на плаву» местных партийных организаций и в развитие связей в среде европейских социал-демократов. Этим и были заполнены, по преимуществу, для Ленина 1913 и 1914 годы.

В чём состояла заграничная работа Ленина между двумя русскими революциями как лидера партии, профессионального революционера?

Он жил за рубежом, в условиях почти абсолютной – по сравнению с царской Россией, конечно, – политической свободы. Бояться ареста, в общем-то (хотя – чем чёрт не шутит!) не приходилось, отстреливаться от агентов «охранки» – тоже.

Пропагандировать на митингах и маёвках было некого – рабочие массы остались далеко, в России.

Так чем был занят во второй эмиграции лидер большевиков Ленин повседневно?

В 1908-м году…

В 1909-м и 1910-м годах?

В 1911-м, 1912-м, 1913 и 1914, и так далее – до весны 1917 года…

О многом уже сказано, но если отвечать на этот вопрос буквально, можно коротко ответить так: «Ленин все эти годы думал, читал, писал, слушал, говорил, периодически ездил в те или иные места»…

Собственно, именно этим повседневно занят любой крупный управленец, любой руководитель.

Директор завода за станком не стоит, Главный конструктор сам чертежи не выпускает… И даже главный режиссёр в театре сам на сцене в спектаклях, им поставленных, как правило, не появляется.

Удел руководителя: думать, слушать, говорить, читать и писать документы. А Ленин как раз и был руководителем – руководителем большого партийного дела, требующего повседневного внимания и повседневных занятий.

Причём – нередко рутинных.

Чтобы хорошенько понять это, читателю надо бы взять в руки несколько ленинских томов, относящихся ко временам второй эмиграции, да и вчитаться в них, особенно – в тома писем.

Скажем, том 47 Полного Собрания Сочинений, где помещены письма с 1905 по ноябрь 1910 года…

Для примера приведу оттуда два письма, почти случайно выбранных (потом, правда, я понял, что выбор был удачным и остановился на нём уже осознанно).