Сергей Кремлев - Ленин. Спаситель и создатель

Россию представляли эсеры Рубанович, Чернов и Натансон, от ОК меньшевиков – Иван Майский, будущий полпред и посол СССР в Англии, а также Мартов, который, однако не явился.

В Лондоне постоянно жил тогда «Папаша» – Максим Литвинов-Валлах, будущий (надо же!) «шеф» Майского в качестве наркома иностранных дел СССР. Литвинов входил в МСБ как представитель ЦК РСДРП. На конференцию его не пригласили, но он сам (точнее – по поручению Ленина) пришёл туда и внёс в «благородное семейство» официальных делегатов вполне резонный элемент скандала.

Кончилось тем, что Литвинов, которому не позволили зачитать декларацию ЦК, вручил её председателю и удалился.

Декларация, написанная Лениным, содержала требования о выходе социалистов из буржуазных правительств, о полном разрыве с империалистами, об осуждении голосования за военные кредиты… Для делегатов Лондонской конференции этот ленинский «коктейль» был, конечно, крепковат [675].

Незадолго до конференции парижское «Наше Слово» Троцкого обратилось с письмами к Аксельроду (ОК меньшевиков) и Ленину (ЦК большевиков) с предложением о совместных действиях интернационалистских элементов РСДРП на Лондонской конференции.

9 февраля Ленин ответил, что он согласен обсудить план совместных действий, но предложил свой проект декларации для оглашения на конференции и указал, что ОК и Бунд стоят на шовинистических, а не на интернационалистских позициях. На том «совместные действия» и закончились, ибо проект Ленина «нефракционного» Троцкого не устроил.

В результате Ленин взял ближайший курс на созыв собственной, так сказать, международной конференции, где можно было бы обсудить и накопившиеся проблемы, и возможные задачи на будущее.

11(24) марта 1915 года скончалась – в 73 года, мать Надежды Константиновны – Елизавета Васильевна, многие годы делившая с детьми все их российские и европейские скитания. Это, и общее напряжение эмигрантской жизни дали рецидив базедовой болезни Крупской, и Ульяновы выехали на лето в горную деревушку Зёренберг, где Ленин, как и везде, много работает: ведёт переписку, пишет статьи… Так убиваются два зайца: 1) Крупская, а заодно и Ленин, поправляют здоровье, и 2) расходы на жизнь сокращаются.

К тому же эмигрантская сутолока утомляет, а горы и уединение – это горы и уединение…

Сняли по объявлению дешёвый пансион в гостинице «Мариенталь», место было непрестижное, то есть – без толкотни. Почта ходила со швейцарской точностью. Даже в глуши – но швейцарской глуши – можно было по запросу простой почтовой открыткой в течение двух дней получить любую книгу из бернских или цюрихских библиотек.

Красота!

Крупская вспоминала:

«В Зёренберге устроились мы хорошо, кругом был лес, высокие горы, наверху Ротхорна даже лежал снег… Через некоторое время к нам туда приехала Инесса. Вставали рано и до обеда занимался каждый из нас в своём углу в саду. Инесса часто играла в эти часы на рояле… После обеда уходили иногда на весь день в горы. Ильич очень любил горы, любил под вечер забираться на отроги Ротхорна, когда наверху чудесный вид, а под ногами розовеющий туман, или бродить по Штраттенфлу – такая гора была километрах в двух от нас… Ложились спать с петухами, набирали альпийских роз, ягод, все были отчаянными грибниками – грибов белых была уйма, но наряду с ними много всякой другой грибной поросли, и мы так азартно спорили, определяя сорта, что можно было подумать – дело идёт о какой-нибудь принципиальной резолюции…» [676]

Для Ленина Зёренберг стал очередным просторным рабочим кабинетом с прекрасными условиями работы в щадящем режиме. Настроение у него было неплохим – в Германии активно работали Роза Люксембург и Франц Меринг, в июне Карл Либкнехт и германская социалистка Кэте Дункер опубликовали «Открытое письмо к Центральному Комитету социал-демократической партии и фракции рейхстага» с протестом против отношения к войне. Письмо подписала тысяча партийных функционеров…

Так или иначе, но европейские массы и рядовые социал-демократы не правели, а левели…

На весну 1915 года приходится один сюжет, обойти который нельзя – в мае 1915 года к Ленину в Берн приезжал Парвус [677].

С этой фигурой читатель уже знаком по 1905 году – тогда Парвус-Гельфанд вместе с Троцким и Носарём-«Хрусталёвым» играл одну из первых ролей в руководстве питерским пролетариатом в первый год первой русской революции.

Попадался он нам и в «версии» событий 1914 года, изложенной экс-жандармом Спиридовичем…

Сегодня о Парвусе-Гельфанде не знает только ленивый, но я приведу две официальные, так сказать, справки на него. Одна взята из сборника «Пятый (Лондонский) съезд РСДРП. Протоколы», изданного Политиздатом в 1963 году, и сообщает:

Парвус (Гельфанд А. Л.) (1869–1924) – меньшевик. В конце 90-х – начале 900-х гг. участвовал в социал-демократическом движении России и Германии. После II съезда РСДРП примкнул к меньшевикам. В период революции 1905–1907 гг. находился в России, сотрудничал в меньшевистской газете «Начало»; выдвинул антимарксистскую «теорию перманентной революции», которую затем Троцкий превратил в орудие борьбы против ленинизма. В годы реакции отошёл от социал-демократии: во время первой мировой войны – шовинист, агент германского империализма, занимался крупными спекуляциями, наживаясь на военных поставках. С 1915 г. издавал журнал крайне шовинистического направления «Die Glocke» («Колокол») – орган «ренегатства и грязного лакейства в Германии» (Ленин)

А вот Парвус, данный нам через сорок лет – в одиозном своей необъективностью кратком энциклопедическом словаре «История Отечества», изданном «Большой Российской энциклопедией» в 2003 году:

Парвус (настоящие имя и фамилия Александр Львович Гельфанд) (1869–1924), политический деятель. Участник социал-демократического движения. С 1903 меньшевик. После Революции 1905–1907 гг. сослан в Туруханск; бежал в Германию. Вместе с Троцким разрабатывал так называемую теорию «перманентной революции». В годы 1-й мировой войны выступал в поддержку Германии в войне; сотрудничал с германским Генштабом, причастен к передаче денежных средств большевикам.

Расхождение межу советской и антисоветской «объективками» на Парвуса заключается, по сути, в последних шести словах антисоветского варианта, но в них-то и суть: во всех вариантах обвинений Ленина имя «Парвус» давно стало «знаковым». Если упомянут Парвус, то это значит, что речь идёт о «германском золоте» Ленина.

Относительно «правдивости» сведений о якобы «передаче денежных средств большевикам» выше сказано уже много, относительно же Парвуса сообщу кратко следующее…

С Троцким он был связан действительно настолько прочной «верёвочкой», что когда Льву Давидовичу в 1915 году пришлось от Парвуса открещиваться, то он сделал это, опубликовав «Некролог живому другу»! [678]