Сергей Кремлев - Ленин. Спаситель и создатель

Причём дела шли у таких «солдат ЦК» намного лучше, чем у Троцкого и его креатур.

Наиболее ярким примером действительно человека дела и настоящего государственного лидера в сложившейся «команде» Ленина был при этом, конечно, Сталин. Однако он был здесь далеко не единственным примером. Дзержинский, Орджоникидзе, Молотов, Цюрупа – каждый на свой лад, заявляли о себе наиболее убедительным и весомым образом – своими делами, своими качествами государственных и партийных деятелей…

Зато перманентная фанаберия, неизбывное барство Троцкого, гораздого лишь на «ужасную иронию» всё более раздражали и тяготили Ленина. И это прорвалось в тоне его записки в ЦК от 17 июня 1919 года…

Характерно, что Ленин – до мозга костей партийный человек, щепетильный в подобных «мелочах», лишь вначале употребил по отношению к Троцкому определение т[оварищ], а далее писал о нём как о просто «Троцком», без «т.».

Кто-то может в опровержение последнего моего замечания привести множество ленинских записок, где и о других пишется без «т.» – скажем, в записке Склянскому от 8 июня 1919 года, где Ленин (в полтретьего ночи, к слову) извещает секретаря РВС о получении «телеграммы Сталина и Зиновьева»…

Но весь интонационный строй записки в ЦК от 17 июня иной, отличный, и отсутствие в ней буковки «т.» перед именем Троцкого прямо перекидывает мостик к тому месту знаменитого ленинского «Письма к съезду», где он напишет о «небольшевизме» Троцкого…

В своём месте мы это увидим.

Да, для Троцкого его положение в новом государстве было – как и во времена кружков и эмигрантских дискуссий, – позой, украшенной острой фразой. А строить новую Россию могли лишь люди, не чурающиеся нудной, черновой, неброской и не всегда заметной ежедневной организационной работы. Ведь и война – не только в России, давно стала работой, и гражданская война не стала здесь исключением.

Об одной лишь боевой работе Балтийского флота в те годы можно и нужно написать и романы, и монографии… Причём балтийцы отличились не только на Балтике – на Волгу и Каспий было переброшено около 30 судов, в том числе 4 эсминца, 7 миноносцев, 2 подводные лодки.

Так, в начале августа 1918 года по указанию Ленина через Мариинскую водную систему на Волгу вышли четыре миноносца типа «Сокол»: «Поражающий», «Прочный», «Прыткий» и «Ретивый»… Они шли со снятыми орудиями на буксире – предельно облегчёнными до осадки, допускающей проводку через каналы и шлюзы Мариинской системы, и прибыли в Нижний Новгород 24 августа. Через два дня, после установки орудий и принятия топлива и боезапаса, три миноносца вышли на фронт, а «Поражающий» остался в Сормово для капитального ремонта.

Балтийцы воевали в районе Казани, затем – в составе Волжско-Камского отряда судов, а 17 октября миноносцы увели под огнём из-под села Гальяны «баржу смерти» с 400 партийными и советскими работниками, приговорёнными белыми к смерти.

В сентябре 1918 года по той же Мариинской системе прошли в Волгу миноносцы «Деятельный», «Дельный» и «Расторопный»… 20 октября отряд миноносцев вышел в Астрахань, а к концу 1918 года на Каспии воевало уже 13 кораблей Балтийского флота… [1092]

Хватало забот балтийским морякам и в родных для них водах Балтийского моря… До самой Ноябрьской революции 1918 года в Германии сохранялась германская угроза Петрограду и Кронштадту, стоял вопрос о возможном затоплении флота, как это было сделано по указанию Ленина на Чёрном море – чтобы не отдавать корабли немцам.

С уходом с Балтики немцев, туда пришла английская эскадра с той же целью – угрожать Питеру и Балтфлоту.

Среди балтийцев были и нестойкие, анархические элементы, но многие тысячи балтийских моряков стали подлинной красой революции, её боевым резервом и резервом Ленина.

Старая армия к концу 1917 года окончательно развалилась, и на её месте ленинским декретом от 15(28) января 1918 года организовывалась Рабоче-Крестьянская Красная Армия, но её ещё надо было построить.

Старый флот тоже был формально распущен декретом СНК от 29 января(11 февраля) 1918 года, и тем же декретом провозглашалась организация «социалистического Рабоче-Крестьянского Красного Флота», но при этом именно Балтийский флот сразу сохранил себя как весьма грозную боевую единицу.

Это выразилось, между прочим, и в том, что если «армейский» декрет был составлен в достаточно общих выражениях, то «флотский» декрет был очень конкретным, вплоть до того, что включал в себя текст типового контракта «для служащих в военном флоте Российской Советской Республики», а также оклады содержания командному и рядовому составу (капитан I разряда с судоводительским званием получал 655 рублей, телеграфист и радиотелеграфист – 300 рублей в месяц)…

Итак, Балтфлот сохранился, и в феврале-марте 1918 года на германский фронт под Таллин, Псков и Нарву было направлено более 3 000 моряков в составе 9 морских отрядов и групп. Несмотря на такое постоянное фронтовое «донорство», к 1 октября 1918 года на Балтфлоте насчитывалось 1 300 коммунистов – сила!

В 1919 году Балтика продолжала помогать фронтам. Только с 9 марта по 24 мая 1919 года флот послал 1 000 человек под Воронеж; 350 человек – на Олонецкий участок фронта; 1 000 человек под станцию Озёрки; 300 человек в район Петрозаводска, 300 человек под Копорье; 1 283 человека – под Ораниенбаум [1093].

Среди команд подводных лодок Балтики – а «подплав» всегда был гвардией флота, к осени 1918 года почти половина была коммунистами, а вторая половина – сочувствующими. Россия всё более поляризовалась – всё здоровое, тянущееся к жизни, уходило к Ленину, все больное, отжившее шло против него. Позиция Балтфлота образца 1918–1919 года была здесь показательной – тот флот, который деятельно участвовал в революции, был ленинским. Ленинским был и флот времён гражданской войны. И этот факт не отменил даже контрреволюционный мятеж на кронштадтских фортах Красная Горка и Серая Лошадь, начавшийся 13 июня 1919 года.

Классические балтийские «альбатросы революции» воевали на сухопутных фронтах, и в береговых морских частях нашла отклик эсеровская пропаганда – ведь это было время продовольственной развёрстки. Однако уже 16 июня форты пали, причём выдающуюся роль в успехе операции сыграл Сталин. Его телеграфное донесение Ленину о взятии фортов дышало задором и гордостью, которые были сродни «тулонскому» задору генерала Буонапарте…

В марте 1919 года началось последнее наступление войск Колчака, но уже в апреле Красная Армия перешла в контрнаступление… К августу 1919 года успешное развитие наступления подвело режим Колчака к катастрофе, и в самом начале января 1920 года Колчак как политическая фигура рухнул. 7 января 1920 года белочехи по указанию главы союзнической миссии генерала Жанена передали Колчака эсеро-меньшевистскому Политическому центру, образовавшемуся в Иркутске.