Сергей Кремлев - Ленин. Спаситель и создатель

Впрочем, эсеры популярностью более не пользовались, и 21 января Политцентр сложил с себя полномочия в пользу Иркутского военно-революционного комитета. Началось полумесячное следствие, и 7 февраля 1920 года по приговору Иркутского ВРК, где основным влиянием пользовались большевики, Колчак был расстрелян. Конец бесславный, но заслуженный.

На Юге России перелом в сторону Советской власти произошёл позднее…

В мае 1919 года Деникин начал наступление в направлении Волги.

24 июня был взят Харьков.

30 июня – Царицын…

31 августа – Киев…

12 сентября Деникин двинулся в поход на Москву.

Однако «белое» дело в России уже было обречено. Оно не могло не то что победить – этого не могло быть в принципе! «Белое» движение не смогло бы просто существовать без постоянной и многообразной поддержки извне. А эта поддержка иссякала по причинам, от руководства Антанты независящим – своё слово сказали европейские массы.

С одной стороны, европейская революция в социалистическом формате не стала фактом – возникавшие в 1919 году Бременская, Баварская, Венгерская, Словацкая советские республики оказались недолговечными и были подавлены европейской буржуазией, освободившейся от бремени взаимной войны.

Зато, с другой стороны, симпатии всего европейского рабочего класса были прочно на стороне русской революции. В июне 1919 года английские профсоюзы предъявили правительству ультиматум под лозунгом «Руки прочь от России!», и в случае неудовлетворения их требований угрожали всеобщей забастовкой. Премьер-министр Великобритании Дэвид Ллойд Джордж в секретном меморандуме признавал:

«Народные массы Европы, от края и до края, подвергают сомнению весь существующий порядок, всё нынешнее политическое, социальное и экономическое устройство» [1094].

И если бы не бернштейны с каутскими, не предательство купленных Капиталом европейских социал-демократических «вождей», сдерживавших революционные настроения изо всех сил, чем бы всё могло кончиться в Европе – сказать сложно.

Особенно остро развивалась ситуация в Германии, но германские корниловы оказались более решительными, чем их русские предшественники. К тому же перед глазами немецкой реакции стояла русская революция, и страх подталкивал к жестокости и готовности лить любую кровь, чтобы залить ей возникший и в Германии социальный пожар…

В январе 1919 года были расстреляны Карл Либкнехт и Роза Люксембург, в марте – Лео Тышка… Германские массы лишились наиболее революционных и близких к позиции Ленина лидеров.

Советской Германии не получилось…

Всё же, явно обозначившаяся европейская революционная ситуация 1918–1919 годов очень помогла Советской России, а Ноябрьская германская революция 1918 года превратила в мусорную бумажку «похабный» Брестский договор – как то и предрекал Ленин.

Он прочно стоял в центре всех существенных общественных процессов, которые происходили тогда в России… И его участие в этих процессах оказывалось настолько мощным, разнообразным и повседневным, что одно лишь перечисление его встреч, выступлений, распоряжений, участия в тех или иных съездах, бесед с представителями отраслей, республик, стран и прочая и прочая заняло бы в этой книге не одну страницу. Поэтому отсылаю заинтересованного читателя прямо к первоисточнику – Полному собранию сочинений Ленина, где в конце каждого тома работ даётся хронология его жизни и деятельности за тот или иной период… Отсылаю читателя и к томам телеграмм, писем, записок… Знакомство с ними проясняет для объективного исследователя многое и в той эпохе, и в Ленине, и в облике его обвинителей – как тогдашних, так и нынешних.

Показательный момент…

Сентябрь 1919 года, в разгаре наступление Деникина на Москву, Ленин изо дня в день занят в Совете Обороны вопросами фронтов и в Совнаркоме – вопросами военной экономики…

Но вот 4 сентября он обсуждает на заседании Совнаркома результаты ревизии научных библиотек и подписывает декрет о передаче книг из бывших частных библиотек (тогда это было синонимом библиотек крупнейших дворян и промышленников) в Румянцевский музей!

В этой детали, как в капле воды, видна суть нового строя!

Царизм XIX и XX веков – в лице царей и их ближайшего окружения, был не только равнодушен к вопросам научного и культурного развития России, но был прямо им враждебен даже в лучшие свои дни.

Советская власть, даже вися на волоске, мыслила категориями глубоко нравственными и человечными…

Но все ли мыслили в России так же – даже среди тех, кто обязан был стоять на стороне правды и чести?

Так, 7 сентября 1919 года Горький из Петрограда пишет Ленину о тяжёлом материальном положении учёных и передаёт письмо профессору В. Н. Тонкову, направляющемуся в Москву к Ленину для доклада по этому вопросу [1095].

С начальником Военно-медицинской академии профессором Тонковым, будущим дважды кавалером ордена Ленина, читатель позднее познакомится более подробно, а сейчас – об ответе Ленина Горькому в письме от 15 сентября 1919 года. Вообще-то было бы нелишним привести всё это письмо, но ограничусь самым сильным местом из него:

«…„Интеллектуальные силы“ народа смешивать с „силами“ буржуазных интеллигентов неправильно. За образец их возьму Короленко: я недавно прочёл его, писанную в августе 1917 г., брошюру „Война, отечество и человечество“. Короленко ведь лучший из „околокадетских“, почти меньшевик. А какая гнусная, подлая, мерзкая защита империалистической войны, прикрытая слащавыми фразами! Жалкий мещанин, пленённый буржуазными предрассудками! Для таких господ 10 000 000 убитых на империалистической войне – дело, заслуживающее поддержки ( делами, при слащавых фразах против войны), а гибель сотен тысяч в справедливой гражданской войне против помещиков и капиталистов вызывает ахи, охи, вздохи, истерики…» [1096]

Ленин был прав и с исторической, и с политической, и с нравственной точки зрения, не так ли? Страстность же Ленина в этом письме, проявляемая им нечасто, объяснялась несколькими причинами…

И – досадой на Горького, который, как упрекал его Ленин, «тратит себя на хныканье сгнивших интеллигентов» и не пишет книг, нужных новой России…

И – горечью от того, что такие таланты как Короленко в трудный для Родины час не обнаружили ни величия мысли, ни понимания сути событий.

И —, конечно же, нервным напряжением тех дней…

В письме Ленин напоминал Горькому о том, как тот в их эмигрантских беседах повторял: «Мы, художники, невменяемые люди», а далее Ленин замечал: «Вот именно!»

Горький в ответ написал 19 сентября:

« Что такое русская интеллигенция – я знаю не хуже Вас и – если Вы помните – был одним из первых литераторов России, который отнёсся к ней резко отрицательно, так же отношусь к ней до сей поры и не вижу причин изменить моё отношение в будущем.