Сергей Кремлев - Ленин. Спаситель и создатель

Бывшего – в давнем прошлом – соратника Классона Ленин рассматривает как социально уже не близкого человека, но готов с ним сотрудничать. Классон, как-никак, не эмигрирует со своим новым методом за рубеж, а работает по его внедрению в России, в новой России Ленина… И за это Классону – наше «спасибо». Хотя надо ли благодарить человека за то, что он не предал свой народ в тяжкую минуту?

Что же касается трёх остальных помянутых выше энергетиков, то это были чистые профессионалы…

Михаил Андреевич Шателен (1866–1957) в старой российской электротехнике являл собой очень крупную величину… С 1893 года профессор Петербургского электротехнического института, он был известен и как учёный-инженер, и как педагог, и как организатор высшего образования и науки – организатор настолько, насколько это было возможно в царской России.

С начала 20-х годов Шателен весомо участвовал в разработке плана ГОЭЛРО, с 1929 года был президентом Главной палаты мер и весов СССР, с 1931 года стал членом-корреспондентом АН СССР, с 1934 года – Заслуженным деятелем науки и техники РСФСР. В 1956 году кавалер четырёх орденов Ленина, член-корреспондент АН СССР, девяностолетний М. А. Шателен был удостоен звания Героя Социалистического Труда.

Будущий кавалер ордена Ленина Генрих Осипович Графтио (1869–1949) в 1892 году окончил физико-математический факультет Новороссийского университета в Одессе, а в 1896 году – Петербургский институт инженеров путей сообщения. С 1900 года он проектировал и строил железные дороги, трамвай в Петербурге, составлял проекты – нереализованные при царе – электрификации железных дорог и гидроэлектростанций…

Графтио в первое время после Октября пришлось хлебнуть лиха – приведу полностью телеграмму Ленина, отправленную в Петроград Зиновьеву в Смольный 13 августа 1920 года:

«Кржижановский сообщает: преддомкомбед (председатель домового комитета бедноты. – С.К .) дома 15 на Александровском проспекте Петроградской стороны грозит обысками и отобранием имущества профессору Генриху Осиповичу Графтио, занимающему квартиру 3.

Графтио – заслуженный профессор, свой человек. Необходимо оградить его от самоуправства преддомкомбеда. Прошу сообщить исполнение.

Предсовнаркома Ленин» [1150]

17 марта 1921 года Ленин пишет уже Дзержинскому:

«Прошу немедленно выяснить, в чём обвиняется профессор Графтио Генрих Осипович, арестованный Петрогубчека, и не представляется ли возможным его освободить, что по отзыву т. Кржижановского было бы желательно, так как Графтио крупный специалист.

Предсовнаркома В Ульянов (Ленин)» [1151]

19 марта 1921 года Графтио был освобождён, и кукиша в кармане против Советской власти держать не стал. Прожив в старой России почти полвека, состоявшийся в ней как крупный инженер, Графтио, и в зрелости оставшийся энергичным новатором, сразу оценил потенциал новой России Ленина. Он тоже стал активным участником плана ГОЭЛРО, строил Волховскую ГЭС – первую советскую гидроэлектростанцию, строил Нижне-Свирскую ГЭС, преподавал, воспитывал кадры инженеров.

Будущий академик АН СССР и будущий кавалер ордена Ленина Александр Васильевич Винтер (1878–1958) в когорте четырёх энергетиков был младшим. В 1912 году он окончил тот Петербургский политехнический институт, среди основателей которого был Шателен. По окончании «политеха» Винтер стал помощником начальника строительства первой в России и мире районной электростанции на торфе «Электропередача» под Богородском (Ногинском) в Московской губернии. Инициатором и начальником строительства был Классон.

В советское время Винтер стал знаменит – строил Шатурскую ГРЭС и Днепрогэс, с 1946 года возглавил Энергетический институт АН СССР.

Классон, Шателен, Графтио, Винтер… Четыре разные инженерские судьбы, четыре разных человека… Однако общее у них было – они работали в народной России Ленина и на Россию Ленина.

В начале апреля 1920 года по предложению Ленина Совет Рабочей и Крестьянской Обороны (Совет Обороны) был преобразован в Совет Труда и Обороны. Задачей обновлённого высшего органа наряду с мобилизацией страны на оборону стала координация и усиление работ всех ведомств, занятых хозяйственным строительством.

Напомню: в это время в Крыму ещё сидели Деникин и Врангель, на Дальнем Востоке – японцы, по периферии Российского геополитического пространства создавали проблемы враждебные России режимы, на юге Украины гулял батька Махно…

Нет, великое, всё же, время переживала тогда Россия! Недаром поэт Александр Прокофьев позднее писал о тех годах: «Ты в гроб пойдёшь, и заплачешь, что жизни такой не видал…»

А 22 апреля 1920 года Ленину исполнилось 50 лет.

23 апреля Московский комитет РКП(б) организовал вечер в его честь, где выступали Горький, Луначарский, Ольминский, но сам юбиляр появился в зале лишь под конец. С утра 23 апреля он принимал представителей Туркестанского фронта, доставивших в Москву 20 вагонов с хлебом в подарок Ленину к пятидесятилетию (10 вагонов пошло рабочим торфяных разработок, 10 – детям Москвы, Петрограда и Иваново-Вознесенска)…

Затем Ленин провёл заседание Совета Труда и Обороны с напряжённой и разнообразной повесткой дня, после чего председательствовал на заседании Совнаркома. Когда же он добрался до юбилейного вечера, то, после шквальной овации, выступил с краткой речью.

Но вначале он предложил вниманию собрания старую карикатуру, которую передала Ленину в тот день Стасова. На карикатуре, нарисованной в 1900 году известным карикатуристом Карриком по случаю юбилея народника Н. К. Михайловского, пришедшие поздравлять юбиляра марксисты были изображены малышами. Стасова писала Ленину, что в день юбилея Михайловского партия была в детском возрасте, «считалась единицами», а теперь она выросла, и это – дело «Ваших рук, Вашего ума и таланта».

Показав карикатуру, Ленин сказал, что он надеется на то, что впредь «нас вообще избавили бы от подобных юбилейных празднеств».

Дело было не только в скромности – Ленин себе цену знал и прекрасно сознавал свой масштаб. А вот шумихи вокруг себя Ленин не терпел. Но и не в шумихе было дело. Суть краткой речи Ленина сводилась к простой мысли: «Наша партия может теперь, пожалуй, попасть в очень опасное положение, – именно в положение человека, который зазнался. Это положение довольно глупое, позорное и смешное…»

Ленин предупреждал, что все блестящие успехи партии не только не решили главных проблем, но главные трудности всё ещё впереди, и поэтому свою речь он закончил пожеланием, «чтобы мы никоим образом не поставили нашу партию в положение зазнавшейся партии» [1152].

А опасность этого действительно была велика. Партия, ещё три года назад мало известная в массах – кроме среды промышленных рабочих, теперь была правящей. Её руководство ворочало делами на огромных пространствах, населённых ста с лишним миллионами людей…