Этти Хиллесум - Я никогда и нигде не умру

Мама Х., как всегда деятельная, возбужденно хлопотала обо всем необходимом и тем самым вносила удивительный покой.

В предыдущие ночи перед отправкой из-за волнений, из-за создаваемого подготовкой шума целые семьи часто не спали всю ночь напролет. Теперь же, когда Этти и я в 3 часа еще раз пришли посмотреть, что еще можно упаковать, все спокойно спали. Поэтому сначала мы поинтересовались, нет ли для Этти шанса повернуть все назад. К нашему изумлению, мы поняли, что дело плохо. В то время как сама Этти беспокоилась о своих родителях и брате, ее подруги по бараку все безупречно упаковали для нее, все вплоть до мелочей было в порядке.

После того как руководство Еврейского совета объяснило, что для Этти ничего уже нельзя сделать, как последняя попытка было написано ходатайство на имя главного начальника этой службы.

Может быть, в поезде еще можно было чего-то добиться, но все должно было быть готово к отъезду. Сначала к эшелону пошли родители и Миша. Идя за ними, я тащил набитый рюкзак и корзинку, внутри которой была миска и кружка. И вот она вошла в транспортную зону, которую всего полмесяца назад описывала в своей несравненной манере. Она шла, весело разговаривая, смеясь, находя для каждого встреченного доброе слово, с искрящимся юмором, может, с ноткой грусти, но это была настоящая Этти, наша Этти, какой вы все ее знаете. «У меня с собой мои дневники, моя маленькая Библия, русская грамматика и Толстой, и я понятия не имею, что кроме этого находится в моем багаже». К нам подошел один наш руководитель, чтобы только быстро попрощаться и объяснить, что он выдвинул все аргументы, но тщетно. Этти поблагодарила его за «в любом случае выдвинутые аргументы». Стоит ли вам дальше рассказывать, как все происходило и как она и ее семья уехали.

И вот сижу я теперь опечаленный, словно что-то утратил, но с другой стороны — нет, ибо такая дружба, как эта, не может пропасть, она есть и она всегда будет.

Ей я тоже написал это на маленьком клочке бумаги, который в последний момент сунул в руку. Потеряв ее из виду, в попытке найти кого-нибудь, кто мог бы что-то в этом изменить, я еще немного побродил вокруг, но все было бесполезно. Вижу входящих в 1-й вагон маму, папу Х. и Мишу. После того как Этти отыскала в 14-м свою хорошую знакомую, которую в конце концов оттуда вывели, она направилась к вагону № 12. И вот эшелон дернулся, раздался резкий свисток и 1000 транспортируемых тронулись с места. Еще один взгляд на Мишу, который машет сквозь щель товарного вагона № 1, потом из вагона № 12 доносится веселое Эттино «Пока-а-а» и они уезжают.

Они уехали, а мы остались здесь ограбленные, но не с пустыми руками. Мы скоро снова найдем друг друга.

Это был тяжелый день для всех. Для Корманна, для Меха и для всех тех, кто так долго был близко с нею знаком. Все-таки ощущать кого-то рядом с собой физически — это не то же самое, что быть с ним только в мыслях. И первым чувством было чувство пустоты. Но мы идем дальше; в то время как я это пишу, все своим ходом идет дальше, и она все дальше и дальше едет на Восток, где всегда так хотела побывать. Я думаю, что Этти даже как-то немного рада тому, что может познать и пережить со всеми вместе все-все, что на нас возложено. И мы снова увидим ее. В этом мы (ее ближайшие друзья здесь) единодушны. После отъезда я поговорил с ее маленькой русской и некоторыми другими, кого она опекала. И уже одно то, как все отреагировали на ее уход, говорит о многом, говорит о Любви и Вере, которую она дала этим людям.

Простите, что я пишу это письмо в такой неуклюжей манере. Вы избалованы лучшими, лучше сформулированными посланиями. Я знаю, что многие вопросы так и остались открытыми, и прежде всего вопрос о том, можно ли было этого избежать? На это могу лишь ответить: нет! Похоже, это должно было произойти. При удобном случае я постараюсь отослать вам некоторые Эттины книги. Ее пишущую машинку я бы с радостью отправил Марии. На прошлой неделе Этти мне сказала, что очень бы этого хотела, но не знаю, будет ли такая возможность.

Время от времени я буду сообщать вам новости. Прилагаю еще несколько пришедших для Этти писем, открытых цензурой. Пожалуйста, отошлите их отправителям.

Желаю вам всем сил. Мы все вернемся, а такие люди, как Этти, выдерживают самые тяжелые испытания. Мысленно я сейчас с вами.

Йопи Влейсхауэр

Еврейский юноша, с которым Этти дружила до войны. — Здесь и далее примеч. Я. Г. Гарландта, если не указано иное.

Здесь и далее курсивом выделены слова, записанные в дневнике по-немецки. — Примеч. ред.

Лизл Леви. Она пережила войну и впоследствии переехала в Израиль.

Альберт Вервей (1865–1937) — нидерландский поэт, переводчик, эссеист. — Примеч. ред.

Этти перечисляет своих соседей: Кэте (Франсен), Марию (Тейнзинг), Бернарда (Мейлинка) и Ханса (сына Хана Вегерифа).

Хан Вегериф, владелец дома, в котором жила Этти.

Цитата из «Фауста» Гете (первая часть, 14, 1).

Кафе на Лейденской площади в Амстердаме. Собеседником Этти был Франс ван Стенховен (1914–2005), голландский художник.

Пешеходная дорожка для прогулок в южной части Амстердама (буквально: Южная Пешеходная дорога). — Примеч. пер.

Отчужденно услышала, как чужой говорит: «ястобой» (из стихотворения «Похищение»). — Примеч. пер.

Виллем Адриан Бонгер, известный криминолог и социолог.

Бруно Борисович Беккер, профессор славистики.

Женский журнал. — Примеч. пер.

Речь идет о голландском издании трудов Уильяма Дюранта (1885–1981), американского писателя, историка и философа. — Примеч. ред.

В Девентере жили родители Этти.

Семья, в чьем доме проживал Шпир.

Вероятно, речь идет о трудах Оскара Пфистера, швейцарского психоаналитика и теолога. — Примеч. ред.

Один из каналов Амстердама. — Примеч. пер.

Брат Этти. — Примеч. пер.

Анни Ромейн (1895–1978), голландский историк и литературовед, о Карри ван Брюгген (1881–1932), голландской писательнице. — Примеч. ред.

Проживающая в Лондоне подруга Шпира, на которой он хотел жениться.

Хенни Тидэман. Этти часто называла ее Тидэ.

Алейда Схот (1900–1969) — выдающаяся голландская славистка и переводчица.

Андре Сюарес (1868–1948) — французский поэт, писатель и литературный критик. — Примеч. ред.

«Все, что может рука твоя делать, по силам делай…», Екклесиаст, 9:10. — Примеч. пер.