Том Сегев - Симон Визенталь. Жизнь и легенды

Визенталь разговаривал с ним весьма учтиво. Левацких взглядов супруги своего гостя он не разделял и считал, что пощечину Кизингеру давать не стоило, но, пока Беата Кларсфельд (успевшая тем временем удостоиться горячего приема в Израиле) занималась немецкой политикой, угрозы она для него не представляла. Однако когда она вторглась на его территорию и тоже начала искать нацистских преступников, он ее поддерживать перестал.

Беата и ее муж интересовались главным образом нацистами, совершившими преступления против евреев Франции. Многие из этих нацистов жили в ФРГ, но из-за конвенции, подписанной ФРГ и Францией, отдать их под суд не представлялось возможным. Среди них был глава немецкой полиции безопасности в оккупированном Париже Курт Лишка, а также некто Герберт Хаген и Эрнст Хайнрихзон. Все они преспокойно жили в ФРГ, а их имена и адреса числились в телефонных справочниках. Кларсфельд этот факт тяжело переживала. Она поделилась своими чувствами с корреспондентом израильского телевидения в Париже Яроном Лондоном, и тот предложил ей сделать об этой троице фильм. Кларсфельд эта идея понравилась. Она и ее муж взяли с собой кинооператора, поехали к Лишке и Хагену и попытались расспросить их об их участии в отправке семидесяти тысяч евреев Франции в лагеря смерти. Однако бывшие нацисты отвечать отказались.

Примерно четыре недели спустя Кларсфельды приехали в Кёльн, где жил Лишка, но на этот раз уже вместе с несколькими молодыми французскими евреями. У них был план, который, по словам одного из них, напоминал сюжет низкопробного триллера. Когда Лишка вышел из дома, они набросились на него и попытались похитить, но действовали, как дилетанты, и Лишке удалось убежать. Беату и ее мужа приговорили к двум месяцам тюрьмы, но она позаботилась о том, чтобы об этой истории, по крайней мере, сообщили в газетах.

Через два года после этого, в 1973 году, Серж Кларсфельд снова подкараулил Лишку возле дома, набросился на него, приставил ему к переносице пистолет, но убежал, так и не выстрелив. Эта акция имела своей целью побудить западногерманский бундестаг ратифицировать поправку к конвенции между ФРГ и Францией, чтобы военных преступников, орудовавших на французской территории, можно было судить, и в конечном счете поправка была ратифицирована. Хаген получил двенадцать лет тюрьмы, Лишка – десять, а Хайнрихзон – шесть.

Информация, использованная прокуратурой ФРГ против трех вышеупомянутых нацистов, была частично получена от Визенталя, но впоследствии Кларсфельды заявили, что эту информацию Визенталь получил от них и данный факт скрыл. На самом же деле Визенталь говорил о Лишке, Хагене и Хайнрихзоне еще на пресс-конференции, которую созвал 3 октября 1967 года (где, помимо всего прочего, тоже потребовал внести в конвенцию поправку, позволяющую данных преступников судить), а также в статье, опубликованной в тот же день в газете «Монд».

С этого момента он стал рассматривать Кларсфельд как соперницу. «Никто с ней говорить не хотел», – писал он после одного из ее визитов в Вену (под «никто» подразумевались руководители еврейской общины). – Поэтому она позвала небольшую группку евреев-леваков, устраивавших обычно демонстрации в поддержку ООП, и пригласила несколько съемочных групп с телевидения заснять, как ее на полчаса арестовывают. Евреи же говорят: “Она нужна нам, как собаке пятая нога”».

В газетных интервью они друг друга ругали, а американский адвокат Визенталя Мартин Розен потребовал от одной благотворительной еврейской организации не приглашать Кларсфельд читать лекции. «Вначале, – писал Визенталь впоследствии, – отношения у нас были хорошие, но они прекратились. Наши методы работы очень разные. Мы сначала преступника ловим, а уж потом приглашаем журналистов. Кларсфельд поступает наоборот». Позднее Визенталь обратился к западногерманским властям с заявлением, что, по его сведениям, Кларсфельд является агентом службы безопасности ГДР Штази. Кларсфельды же, в свою очередь, говорили о Визентале то же самое, что и Визель: «Он нам завидовал».

С 1971 года Кларсфельд занималась делом шефа гестапо в городе Лионе Клауса Барби. Как и в других случаях, где шла речь о нацистских преступниках, действовавших на территории Франции, Кларсфельд, по-видимому, всего лишь раскрутила дело, о котором Визенталь знал давно, но не занимался им столь же энергично, как она, и в данном случае она поступила так же, как имел обыкновение поступать Визенталь (скорее всего, в подражание ему): обратилась в прокуратуру Мюнхена с требованием заново открыть против Барби дело, закрытое за несколько лет до того. Прокурор Манфред Людольф дал ей несколько фотографий, сделанных в Боливии, в Ла-Пасе, и сказал, что один из изображенных на них людей, видимо, «лионский мясник», как прозвали Барби. Также Людольф сообщил ей имена нескольких знакомых Барби в Ла-Пасе и в столице Перу Лиме.

Кларсфельд сделала то, что спецслужбы ФРГ, Франции и Израиля могли сделать уже давно: опубликовала переданные ей фотографии в нескольких газетах – и в декабре 1971 года получила информацию, что Барби живет в Перу под именем Клаус Альтман. Ее информатор сообщил ей также адрес Фридриха Швенда, с которым Барби проворачивал всякого рода сомнительные сделки в Боливии и Перу, включая торговлю оружием.

Имя Барби было известно Визенталю уже давно. Еще в 1968 году он писал, что расследование по делу Барби продвигается и что результаты будут «сенсационными». Через год после этого он сообщил, что получил «важную информацию» о местонахождении Барби. На самом же деле он, судя по всему, понятия не имел, где Барби находился, и – как неоднократно делал в таких случаях – сообщил, что тот живет в Египте.

Хорошо знал Визенталь и историю похождений Швенда. Во время войны тот принимал участие в печатании фальшивых денег, с помощью которых нацисты хотели подорвать экономику Великобритании. Визенталь считал, что Швенд был связан с организацией «ОДЕССА», и однажды тот прислал ему письмо с антисемитскими оскорблениями. После войны Швенд тоже работал на ЦРУ, но Визенталь вряд ли об этом знал.

За некоторое время до того, как Кларсфельд заинтересовалась Барби, Визенталь получил письмо от швейцарского бизнесмена Альфреда Енни. Енни просил помочь его знакомому еврею, чей сын, по его словам, был несправедливо посажен в тюрьму в Перу. История эта очень запутанная. Похоже, что Альтман и Швенд занимались вымогательством, шантажируя людей (среди которых были и евреи), тайно вывозивших свои капиталы из Боливии и Перу. Один из этих людей обратился за помощью к Енни и сообщил, что подставивший его человек, Альтман, был высокопоставленным офицером СС. Енни обратился за помощью к Визенталю, и тот попытался помочь. Таким образом, данное расследование – как это часто бывало – тоже началось случайно, благодаря письму незнакомого человека, а не в результате целенаправленных действий с целью Барби отыскать.