Григорий Щедрин - На борту С-56

Похоже, что наши гонщики оправдывают возлагаемые на них надежды. Во всяком случае, те, у кого есть бинокль, громко информируют:

— Первой обогнула буй двойка пятьдесят шестой!

— Реванш за канат берут! — комментируют на пирсе. Флюгарка на носу идущей впереди шлюпки уже видна невооруженным глазом. Зрители заволновались. Различаю голос моториста Бубнова, который кричит с мостика:

— Наши впереди! Наши!

Гребцы работают изо всех сил, одновременно и равномерно опуская весла в воду и откидываясь всем корпусом назад, делая сильный гребок. Они сумели оторваться, по крайней мере, на пятьдесят метров от ближайшей к ним шлюпки, и все же их энергично подбадривают:

— Ложись на банку! Обставляй торпедный катер!

— Секретарь, жми во всю силу! Выигрывай время!

— Саша, сил не жалей! Подлец буду, если вахту за тебя не отстою!

— Победителям гонок — ура!

Одновременно с взмахом судейского флажка, зафиксировавшего победу двойки, оркестр заиграл туш, а зрители в такт ему зааплодировали. Нечего и говорить, с каким восторгом встретили победителей подошедшие к борту лодки команда и друзья, в том числе соперники и победители по перетягиванию каната.

Шлюпку, пришедшую второй, встретили также тушем и аплодисментами. Между остальными четырьмя идет борьба за то, чтобы не прийти к финишу последним. Ой, как обидно приходить последним! Слов ободрения не жди. По сложившейся традиции тебе обязательно крикнут что-нибудь вроде:

— Жми, не бойся! Сзади никого нет, не обгонят! А как только линию пересечет предпоследняя шлюпка, оркестр сыграет грустный мотив, который дружно подхватят болельщики:

Словом, плохо быть последним. Поэтому так ожесточенно работают веслами на всех двойках.

Мы, конечно, присутствовали и на гонках тузиков, хотя сами в них участия не принимали. Дождались тех, кто пришел под туш и аплодисменты, и вместе со всеми спели "Чижика" последнему…

И снова нежная синь моря и белый кружевной след за кормой. Стук дизелей и гул электромоторов, ревуны, звонки, тревоги, стремительные погружения и срочные всплытия… Стремимся стать настоящими подводниками.

С каждым днем увереннее действуют люди на боевых постах. Теперь они, выполняя любой, даже самый сложный маневр, твердо верят в себя и своих товарищей.

Выполнение очередной задачи вновь получило высокую оценку.

Вскоре в нашем положении произошли большие изменения. Из находящихся в строю подводных лодок типа "Сталинец" сформирован новый дивизион подводных лодок, куда вошла и наша лодка. Командиром дивизиона назначен капитан 3-го ранга Валентин Азаров. Под его флагом мы и выходим в зимнее плавание. До весны будем заниматься боевой подготовкой за ледовой кромкой, без захода в главную базу Обеспечивать нас всем необходимым будет пароход "Чукча" — наш отопитель и снабженец.

Для предстоящей зимовки облюбовали одну из незамерзающих бухт, где и стоим у своей импровизированной плавбазы "Чукча-Мару", как ее в шутку, на японский манер, прозвали на дивизионе.

Над страной полыхает пожар войны. Под грохот артиллерийской канонады, под скрежет танковых гусениц, под рев моторов в слезах и крови шагает она по нашим западным республикам и областям. Рвутся глубинные бомбы у бортов североморских, балтийских и черноморских подводных лодок. Но мы знаем об этом, только из газет и по радио. Неизвестно, когда нам доведется принять участие в войне. Однако нельзя терять драгоценное время, когда никто не мешает учиться, тренироваться и готовиться к будущим боям. Нужно ежедневно выходить в море и ежечасно учиться воевать. Такую задачу поставил перед нами командир дивизиона, и мы ее выполним…

Давно кончилась золотая осень. Установилась суровая дальневосточная зима. Море аккумулировало тепло и медленно, неохотно отдает его. Лед сковал только мелководье у берега. За припаем от резкой разницы в температуре воздуха и воды над поверхностью моря клубятся густые облака пара.

Нелегко плавать в таких условиях, но еще тяжелее атаковать "противника" торпедой из-под воды. Из-за парения моря в перископ ничего не видно. Есть и второй враг наблюдения — тридцатиградусный мороз. Лишь только наружная линза верхней головки перископа поднимется над водой, как на ней моментально образуется тонкий слой льда, и линза почти не пропускает света.

Пеленги на быстроходный надводный корабль, доложенные гидроакустиком, позволили определить местонахождение цели, развернуть лодку навстречу "врагу" и начать маневрирование для атаки. Константин Круглов, внимательно вслушивающийся в забортные шумы, полон желания вывести нас в точку залпа и предоставить нам возможность использовать оружие с помощью аппаратуры, которой он управляет. И не его вина, что необходимой точности он обеспечить еще не может. Точность достигается длительными систематическими тренировками, а их-то и недостает гидроакустику. Только бы на секунду увидеть мишень в перископ, чтобы проверить акустический пеленг…

В отсеках царит напряженная тишина. Все подчеркнуто внимательны, сосредоточенны. Еще бы, сдаем экзамен — проводим первую зачетную атаку с выпуском практической торпеды. Тут уж оценка самая объективная, справедливая и показательная. Сумеем подойти незамеченными и попасть в корабль-цель, как бы она ни уклонилась, — отлично, честь нам и слава; не сможем — зря винтами воду месили, придется повторять атаку. Но атаку повторить — не пушку перезарядить: одного веса в торпеде две тонны, а приборов всяких — без счета…

Больше всего Павлову хотелось быть в противоположном конце лодки, в ее первом отсеке. Там сейчас торпедисты проводят последние приготовления к выстрелу. Мичман не сомневается в их знаниях и умении — сделают правильно, а все же надежнее, когда сам присутствуешь. Мало ли что может случиться выпускается-то первая…

Трудов на нее ушло много. Грузили торпеду в лодку при трескучем морозе, обжигая ладони о металл. Тщательно готовили и, чтобы исключить всякие случайности, много раз проверяли. Должна пройти безукоризненно. Старшина ручается за успех. А червь сомнения точит — никогда прежде не приходилось стрелять в тридцатиградусный мороз при температуре забортной воды ниже нуля, когда только соленость мешает ей обратиться в лед. Будет ли техника надежно работать в таких условиях?

Хотя в седьмой отсек, где по тревоге находится Павлов, и не доходят команды, передаваемые в первый, но он ясно представляет себе все, что там делается. Каким-то шестым чувством улавливает он момент открытия передней крышки торпедного аппарата и доклада в центральный пост о готовности к выстрелу. Взглянув на глубомер, мичман отмечает: глубина перископная, скоро залп…