Александр Панов - Искры революции

— Родные мои земляки, дорогие товарищи! От радости, переполнившей сердце, я не могу спокойно говорить. Простите слабость старика.

Мызгин негромко кашлянул, посмотрел вокруг, тяжело вздохнул и замолчал. Казалось, он забыл о том, что стоит на трибуне. Волна нахлынувших воспоминаний захлестнула его и понесла… Нелегальные собрания, маевки, забастовки, схватки с жандармами, разоружение полиции, добывание динамита, приготовление бомб, выпуск листовок, перевозка оружия и запрещенной литературы из-за границы, освобождение революционеров из тюрем по поручению партии. Сколько погибло друзей в боях за свободу… — все всплыло в памяти старого революционера Мызгина.

Горячая слеза скатилась на седые усы Ивана Михайловича. Буря аплодисментов прервала его воспоминания. Он снова увидел своих земляков. Среди них мало тех, кто пережил царскую неволю. Как им передать все то, что он пережил за долгие годы упорной борьбы с царизмом и врагами революции?

Мызгин тряхнул своей бородой, оперся правой рукой на трость, а левой на трибуну и, пересиливая вдруг появившуюся хрипоту, сказал:

— Товарищи, я понимаю вас. Вы хотите услышать от старика многое. Но я не в силах передать вам все, што вспомнил, што почувствовал при встрече с вами. Я пытался изложить свои воспоминания на бумаге, написал книгу, но в ней и половины пережитого не описал. Если у вас будет желание, то почитайте эту книгу. А сейчас о себе и говорить не буду. Скажу о тех, кого вы должны знать и никогда не забывать. Вы помните братьев Гузаковых? Из них в живых остался младший, Петр. Я встречался с ним в уфимской тюрьме. После того, как палачи вырвали из жизни Михаила, мальчик тогда поклялся отдать всю свою жизнь борьбе за дело, за которое без страха погиб его брат. Сейчас я рад сообщить вам, что Петр свою клятву сдержал. Вы знаете его. Он был вдохновителем симцев в решающих битвах за Советскую власть. И вот через много лет я опять встретился с ним, он уже в Москве. Петр Васильевич стал государственным деятелем — работником Центрального Комитета нашей Коммунистической партии. Вон куда взлетел наш орленок. Там же в ЦК Петр свел меня с Алексеем Андреевичем Чевардиным. Я с радостью обнял бывшего узника, которого в 1906 году вырвал и на своих руках утащил из уфимской тюремной больницы, и он тоже работник Центрального Комитета.

Вот как жизнь-то повернулась, товарищи.

От них я узнал, что наша старейшая организация большевиков Сима вырастила много государственных деятелей. В Москве в тот год я встретил своего соратника — Павла Платоновича Лебедева. Он работал в центральных органах государственной безопасности. Я побывал, там же в Москве, у бывшего участника восстания 1906 года, потом каторжанина Ильи Федоровича Салова, который стал заместителем председателя коллегии Министерства социального обеспечения. Вы помните первого председателя кружка большевиков 1914 года Напалкова Ивана Дмитрича? Он тоже в Москве, стал управляющим трестом лесной промышленности республики. А первого организатора комсомола в Симе Масленникова Ивана Федоровича? Он стал директором научно-исследовательского института станкостроения и лауреатом.

Мне довелось повстречаться и со своим первым идейным вдохновителем, который во все подпольные годы был вожаком симских большевиков, с Васюхой, то есть с Василием Андреевичем Чевардиным. Он возглавил Уральский музей революции в Свердловске.

Вот, мои дорогие земляки, какие люди расчистили симцам путь в светлую жизнь.

Мызгин помолчал, потом вдруг, как бы вспомнив, поднял руку и сказал:

— Или вот еще. Разве нельзя гордиться такими земляками, как Рындин Кузьма Васильич, который был первым председателем Симского парткома в 1919 году, а потом избран в члены ЦК нашей партии, был секретарем Московского комитета, позднее стал первым секретарем обкома партии Челябинской области.

Я не в состоянии перечислить всех земляков, чьи имена стали известны всей стране. Они подготовили себе достойную смену, которая сейчас творит чудеса.

Слушатели шквалом аплодисментов реагировали на слова старого коммуниста, который с гордостью говорил о своих земляках, умалчивал о себе, хотя вся его жизнь является образцом беззаветного служения народу.

Мызгин положил бамбуковую тросточку на трибуну и вновь заговорил:

— Молодые люди, понимаете ли вы причину моего волнения? Вам, особенно родившимся в советское время, все перемены в жизни кажутся обычными. Вас уже не удивляют машины, радио, телевидение и даже искусственные спутники, кружащиеся вокруг Земли. Бурный рост родного города вы считаете явлением само собой разумеющимся. А вот мне, прожившему здесь около тридцати лет и вновь приехавшему сюда через сорок шесть лет, резко бросаются в глаза все перемены, происшедшие за эти годы, и я радуюсь этому.

Сегодня я побывал на родном заводе. Скажу вам откровенно: я его не узнал. Теперь каждый цех больше прежнего завода. Длинные светлые корпуса, в которых работают сотни чисто одетых людей, совершенно но похожи на прежние, темные, дымные, душные и тесные цеха, с десятками рабочих в засаленной одежде. В корпусах я не видел трансмиссий, то есть устройств в виде вала с приводными ремнями, прежде хлопавшими по шкивам возле каждого станка. Сколько было раньше несчастных случаев около шкивов? А теперь, смотрю, стоит безусый молодец, нажимает пальцем кнопку и станок крутится.

На том месте, где коптил умовский заводишко, в котором я начал трудовую жизнь, вырос наш бездымный заводище! Ну как мне не радоваться, дорогие земляки!

Мызгин умолк, а по залу понеслась буря аплодисментов. Народ, стоя, горячо приветствовал в лице ветерана трех революций и гражданской войны все поколение старейших борцов за народное счастье, за коммунизм!

В. И. Ленин, т. 29, издание 3, стр. 428, или «Коммунисты Урала в годы гражданской войны», Свердловского издательства, 1959 г., стр. 72.