Александр Панов - Искры революции

В этой книге нет вымышленных имен и событий. В ней говорится о людях, которые с боями прокладывали нам путь к счастью, к жизни без помещиков, без капиталистов, путь к социализму. Я рассказываю только о симских революционерах, потому не называю не менее достойных борцов за свободу из других городов.

Повествование относится к годам трех революций, изменивших коренным образом жизнь человечества. Подчеркивая значение тех дней, великий Ленин писал, что «Нам надо позаботиться… о том, чтобы народ знал эти полные жизни, богатые содержанием и великие по своему значению и своим последствиям дни гораздо подробнее, детальнее и основательнее…» (стр. 24, том 13, 4-е издание).

Ленинский совет горячо восприняли старые большевики города Сима. Они в течение тридцати лет собирали документы и воспоминания о событиях бурных годов и активной деятельности симских революционеров. Эти материалы и легли в основу моего повествования. Я воспользовался биографиями и воспоминаниями участников трех революций и гражданской войны: Булыкина Е. И., Гузаковой-Ереминой П. В., Горбунова К. Д., Гузакова П. В., Евлампиева Б. А., Зайцева Г. А., Заикина Ф. Г., Изюмова Д. Д., Коковихина М. Н., Кадомцева Э. С., Калмыкова М. В., Кучкина А. П., Кузнецова В. И., Козлова В. П., Кувайцевой В. Н., Лебедева П. П., Лаптева Н. К., Масленникова И. Ф., Малькова Г. П., Масленникова Ф. И., Мызгина И. М., Напалкова И. Д., Рындина К. В., Салова И. Ф., Субботина А. П., Сорокина С. Д., Салова Е. Ф., Соколова В. Л., Трусова Н. И., Усачевой М. М., Харчевникова А. М., Хорькова П. Я., Шлепенкова В. Ф., Чевардина В. А., Чудинова Д. М., Чевардина А. А., Яковлева М. И.

Моими консультантами были персональные пенсионеры — Мызгин Иван Михайлович, Лебедев Павел Платонович, Напалков Иван Дмитриевич, Булыкин Евграф Иванович и Харчевников Александр Максимович.

Приношу искреннюю благодарность моим консультантам и всем написавшим воспоминания.

Начало двадцатого века.

Симский завод расширялся. Вместе с домнами зашумели мартены, кричная фабрика и вспомогательные цехи. От угольных сараев к домнам подвешивали рельсоблочную дорогу. К складам руды прокладывали рельсовый путь. Там, в девяти верстах от завода, заканчивалось строительство Самаро-Златоустовской железной дороги, открывающей выход заводской продукции на широкий рынок.

Управителем завода хозяин назначил горного инженера Алексея Ивановича Умова. Молодой, знающий свое дело инженер развернул кипучую деятельность. Ему потребовалась рабочая сила. Слух об этом распространился за сотни верст. В Симский поселок стали прибывать все новые и новые люди.

Шел бывалый народ, испытавший немало горя и нужды.

…Каждый день по поселку разносился оглушительный рев заводского гудка. Каждый день по его зову шли на работу угрюмые люди, не успевшие отдохнуть за короткую ночь. Они шли грязными улицами, выбирая сухую тропинку. Шли к серому каменному заводу. Люди, как муравьи, расползлись по всем уголкам завода и там весь день копошились, угорая в чаду.

Нелегкая работа. Сегодня особенно тяжело было кузнецу Мызгину. Тому самому, у которого отец, дед и прадед — первый житель Симской долины — были кузнецами. Он то и дело отходил от молота, смахивал пот со лба и вытирал непрошеные слезы.

— Што с тобой, Михайло?

— Горе у меня. Ванюше моему исполнилось только полгода и осиротел.

— Умерла жена? — почти враз спросили рабочие.

— Хуже, братцы. Барин отнял мать от грудного младенца.

— Как так?!

— У них родился сын. Барыня без молока. Вот и увез в свой дом мою жену — кормилицу своему сыну, а мой хоть сдыхай!

— Вот сволочь! Ты бы дал ему по толстой-то морде и ближе к дому не пускал!

— Легко сказать. Он и так пообещал упрятать меня подальше, если моя жена не будет кормить его сына.

Грубый окрик начальника, подошедшего к Мызгину, прервал разговор. Вокруг лязгало и грохотало, шумело и ухало, шипело и свистело. Вдруг в этот шум ворвался страшный крик человека. Рабочие котельно-механического цеха бросились в сторону кричавшего. Огромные шестерни тянули за одежду оплошавшего рабочего. Несчастный не успел сбросить одежду, как хрустнула его рука, а затем и грудная клетка. Кто-то выключил турбину. Но поздно. В шестернях завязло раздавленное тело. И когда извлекли его, рабочие узнали погибшего. Это был молодой, недавно пришедший в цех рабочий Кузнецов.

— Э-э, ротозей! — кричал мастер цеха, — видите, прихватило полу его пиджака.

Такое обвинение возмутило потрясенных рабочих:

— Ты сам ротозей! Почему не оградил опасные места?! Вам человек, што болванка, которую суете под молот! Бросай работу, братцы!

— Братцы, братцы! — завопил испугавшийся мастер. — Я обещаю вам оградить шестерни, шкивы, все места, где может быть подобное несчастье. Я буду просить управителя завода о принятии расходов на похороны и о помощи семье. Прошу вас продолжать работу.

Не подозревая обмана, все разошлись по рабочим местам. Изуродованный труп унесли из цеха. Вновь зажужжали шестерни, вращая вал.

В тот же день в доменном цехе на колошнике погиб от газа рабочий Туманов. Никто не заметил, как это случилось. Его хватились лишь тогда, когда потребовалось засыпать калошу. Труп унесли, не сказав об этом даже рабочим его смены.

Прошел обычный заводской день, похожий на многие другие. А когда солнце скрылось за горы, по длинным улицам шли люди, распространяя запах гари и копоти. Шли медленно, опустив отяжелевшие головы.

Усталые, измученные нуждой, они искали утешения в кабаке, харчевне или пивной. И вот там, в единственном месте сборищ, они заливали водкой свое горе.

Уходя из кабака, бесчувственно пьяные сваливались где-нибудь под забором. Домашние находили своих кормильцев и волокли домой. Спившихся — отца, брата или сына — заботливые матери, жены или сестры укладывали спать, чтобы рано утром разбудить снова для работы.

Чуть забрезжит рассвет над долиной, гудок опять уже ревет, возвещая о начале нового трудового дня, похожего на вчерашний. И так было долгие годы…