Екатерина Сушкова - Записки

Больше всех люблю я дядю Николая, моего милого дядю Николая; он единственный, который завоевал мое неограниченное доверие, единственный, чьи мнения и распоряжения я слушаю с удовольствием и покорностью; единственный, у которого я спрошу совета, когда я сделаю выбор «претендента»; это ангел, которому ни в чем не можешь отказать и, право, мне кажется, что я имею счастье быть им любимой [159].

Завтра на балу у моей кузины Ростопчиной я увижу некоего г-на Лоп[ухина], кузена Сашеньки. Во что бы то ни стало, я спрошу у него известий о ней, — без этого интереса, который немного оживляет меня, какая длительная перспектива скуки расстилается передо мною!

3-е [июня].

Вот я к покончила надолго с пресными удовольствиями этого города. Впрочем вчерашний вечер был для меня более приятным, чем предыдущие — и кому же мне быть за это признательной, если не кавалеру, недавно прибывшему из Петербурга, Каково было удивленно этого любезного португальца (sic!) встретить меня в Москве, — и радость, которую он при этом обнаружил отнюдь не была сыгранной. — Я сужу по той радости, которую почувствовала я при встрече с знакомым лицом среди этой толпы чужих. Он не верил своим глазам, увидя меня, — он отходил и снова приближался ко мне, пристально меня разглядывая. Я заметила, что недовольство отразилось на его лице, когда он обратился к молодым людям, чтобы узнать мое имя, а эти, не будучи знакомы со мной, не могли удовлетворить его своими ответами. Я поклонилась ему, улыбаясь, в то время, когда он уже собирался спросить меня, нет ли у меня в Петербурге родственницы, похожей на меня как две капли воды. — С той минуты, как мы узнали друг друга, мы уже не расставались; мы то танцовали, то разговаривали — понятно, что m-lle Кинд[якова], этот метеор, это чудо, вернее, эта précieuse не преминула упрекнуть его в недостатке любопытства: пренебрегая случаем широко познакомиться с москвитянками, он довольствуется обществом дамы, с которой он уже был знаком. — «Дело в том», — отвечал он, — «что самые манеры этих дам говорят не в их пользу».

Что же мне сказать об этой précieuse, которую мне так восхваляли? — скорее дурна, чем красива; хорошо сложена, но слишком мала ростом; голова опрокинута, нос угреватый и вздернутый, руки висят; скачет, как сорока, и легка, как свинец; притом гримасница, аффектированная и кокетка.

Здешние дамы вообще мало грациозны в танцах и, как здесь ни в чем нет середины, то они так же утрированы. То видишь их движущимися слишком небрежно, то прыгающими уж черезчур усердно.

Мой злой гений не захотел, чтобы я узнала что побудь о моей милой Сашеньке. Я видела ее кузена; в общем разговоре он даже обратился ко мне, — я бы все отдала, чтобы он пригласил меня танцовать; я тогда бы могла предполагать, что он осведомился о моем имени — и я имела бы смелость завести речь о предмете, который настолько близок моему сердцу. Иначе ему могло бы показаться, что я напрашиваюсь на знакомство или хочу косвенным образом склонить его к тому, чтобы он избрал меня своей дамой! [160].

Теперь, когда все кончилось, я раскаиваюсь, что поддалась этому ложному стыду; кроме удовольствия, которое я бы себе доставила возможностью говорить о Сашеньке, я имела бы и удовольствие познакомиться с этим молодым человеком, которому с первого взгляда мое суждение отдало пальму первенства перед всеми молодыми людьми, которых я видела прежде, — в нем есть не знаю что, принадлежащее только ему — скромный, сдержанный, но отнюдь не грустный или меланхоличный, он мысленно был, казалось мне, очень далеко от этого неинтересного общества.

Меня познакомили с некоей m-lle Клодиной, которая мне чрезвычайно наскучила своими уверениями в дружбе; вдобавок она каждую минуту увлекала меня из гостиной — то у нее падала туфля, то прическа расстраивалась и т. д.

5-е [июня].

Забавно, с каким удивлением узнал во мне г-н Лопухин свою бальную незнакомку. Когда сегодня он пришел к моему дяде — я поспешила заговорить о Сашеньке и была в полном восторге, узнав об ее скором приезде. Я много разговаривала с кузеном Сашеньки, в особенности о ней, но и прошедший вечер и общие знакомые получили свою долю.

— Как это я мог вас не узнать, — сказал он мне, — ведь ваша родственница княжна Елена [161]говорила мне о вас, она очень рассчитывает, что вы ее навестите.

Я призналась ему, до какой степени меня тянуло обратиться к нему, чтобы узнать что нибудь о моем любезном друге.

— О, зачем же вы этого не сделали!

— Я постеснялась, что могли бы вы подумать о незнакомой барышне, которая рискнула бы с вами заговорить, видя вас впервые, — сознаюсь, я побоялась нареканий.

— Вот забавная мысль, — повторил он с бесподобной откровенностью и простотой, которая мне чрезвычайно понравилась.

Я действительно раскаиваюсь, что промедлила завязать знакомство с ним; он так любезен, так остроумен; — и затем, его общество спасло бы меня от скуки на бале.

Он предложил нам свою ложу, — на сегодня мы отказались, на послезавтра это решено.

Он обещал немедленно известить меня о приезде Сашеньки.

8-е [июня].

Спектакль доставил мне все возможное удовольствие. Я не знаю, однако, чем я была больше занята: сценой или г-ном Л[опухиным], который принимал нас в своей ложе. Он сообщил мне много московских новостей. Но воспоминание о Сашеньке озаряет, разумеется, и сцены прошлого и проэкты будущего. Давали три пьесы. Мы из них смотрели только две, так как дядя Пьер увлек нас из ложи, несмотря на все наше желание — Лизы, г-жи Дешлер [Deschler] и мое — остаться. Напрасно делали мы грустные лица, напрасно г-н Л[опухин] умолял его дождаться конца, дядя был непреклонен; — любезный молодой человек проводил нас до нашей коляски и часто повторял «вернитесь». Сашенька очень счастлива в своих кузенах, я знаю из них двоих [162], которые оба так милы, так любезны, что я бы охотно уступила ей за этих полдюжины моих.

Дядя Пьер говорил мне о своих чувствах к моей прелестной подруге; — четыре [года] тому назад он даже делал ей предложение, но мать отказала ему ввиду старости жениха и молодости невесты. Говорят, будто последняя не прочь от этого брака. Дай бог, я так хотела бы к тем именам, которые сердце мое ей уже дало, прибавить имя милой тети.

10-е июня.

Она приехала. Кузен сдержал слово, он прислал мне сказать об этом, как только мы встали, — но только в 12 час. я отправилась к ней. Если бы это зависело от меня, я бы сделала это, как только я об этом узнала, — но нет, надобно было спросить и получить позволение — «не следует», было мне сказано, «казаться заискивающей» — и эти холодные души рассуждали согласно глупым расчетам самолюбия и тщеславия. Здесь не имеют представления о бескорыстной дружбе; эгоизм — господствующее чувство моих домашних.