Екатерина Безымянная - Записки Prostitutki Ket, или Я знаю, каков ваш муж в постели. Переиздание

© Екатерина Сергеевна Безымянная, 2020

ISBN 978-5-0051-7049-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Ну, признавайтесь, кто же там у вас живет?

Нежнейший Иннокентий?

Брутальный Александр?

Хитрый Яков Соломоныч?

Застенчивый Витюша?

Или, может быть, Антон?

* * *

…Я уже разделась, разложила резинки, смазку, и села ждать.

Он – полненький коротконогий колобочек, слегка дрябловатый и жизнерадостный, уже десять минут плескался в душе, фыркая там так, что слышно было даже в комнате. И когда я уже почти устала ждать, он, наконец-то, вышел ко мне. Конечно, совсем голый. Под пухленьким животиком болтался махонький и безобидный корешок. Колобочек задержался ненадолго в центре комнаты. Постоял. Подумал. Подмигнул.

Принял страшно гордый вид, мол, «как я, зацени», блеснул глазами, и…

Цыганочка с выходом! Хватайте билеты!

Он согнул руки в локтях, поднял их вверх, почти на затылок, кокетливо склонил голову набок и сделал три-четыре трудноописуемых движения. По кругу. Тазом.

Тыдынц! Тыдынц!

Я потрясенно молчала.

Колобочек принял озадаченность за восхищение и решил усилить эффект.

Он подошел ко мне, взял в руку своего уставшего и безучастного гусара, помахал у меня перед носом и на полном серьезе сказал:

– Знакомься, это Георгий.

И, обращаясь уже не ко мне – к нему:

– Георгий?

«Спокоойно, спокооойно, Кать!» – сказал мой внутренний голос, прыснул и уписялся.

– Привет, Жорик, – поздоровалась я, отмахнувшись от голоса и постаравшись сохранить почти серьезный вид.

– Ну нееет, – обиженно сказал Колобок, и уточнил, – он не Жорик, он – Георгий.

– Ладно, – я подняла руки, сдаваясь. Потом подумала, что дурковать – так дурковать, и спросила:

– Ну что, Георгий, познакомишься с Валюшкой?

И показала Георгию сиську.

Георгий молчал. Ни мне здрасьте, ни нам комплимента. Очевидно, он был не воспитан.

– Мы с Георгием хотим, чтобы было хорошо, – зачем-то сказал мне Колобочек и ласково потрепал его за холку.

Впрочем, вскоре оказалось, что насчет «мы» он слегка погорячился.

Дело в том, что Георгий, хоть и поначалу подскакивал довольно бодро, но оказался законченным нудистом – любая попытка приодеть Георгия в модный плащик заканчивалась полным крахом. Он капризничал, сникал и строил привереду.

– А может, так, без всего? – с надеждой спросил Колобок

– Нет, – сказала я серьезно. – Моя Татьянка так не принимает.

Колобок посмотрел на меня странно, задумался и спросил:

– В смысле? Какая Татьянка?

– Ну как… – неопределенно пожала плечами я. – Такая… Татьянка.

Он подзавис.

– Ну, хочешь, давай рукой, – перезагрузила я его.

– Не надо, – засопел он, – если рукой, то тогда я лучше сам.

– Ну, Георгий, давай, ну чего ты, – ныл Колобок через десять минут, страшно скручивая голову несчастному Георгию.

Жорик психанул и объявил нам всем бойкот.

– Эээх, Георгий, подвел ты меня, – тоскливо сказал Колобочек, вставая с кровати, когда час закончился. – И тебе не стыдно?..

Георгий понуро молчал.

Мой внутренний голос валялся и рыдал.

* * * * *

Извечная мужская мулька – давать своим пиписькам имена.

Не знаю, почему так, но встречаю часто.

Я общалась с Супермэном (он был действительно хорош), поднимала к бою Максимку, однажды говорила с суровым крупным Валентином (ооо, как он был умен!), а как-то долго объясняла апатичному Кириллу, что правила этикета предписывают вставать при дамах.

Кирюша, правда, оказался совсем не джентльменом.

Мужчины страшно любят своих мальчиков, гусаров, бойцов и одноглазых змеев.

Иногда настолько, что я даже думаю, что и женщина им нужна исключительно для того, чтобы похвастаться сокровищем.

Я думаю, порнуху надо запретить. Она пагубно влияет на неокрепшие умы.

Ну или, допустим, разрешить, но только после медкомиссии. У психиатра.

И чтобы справку выдавал: «Сим удостоверяю, что пациент действительность воспринимает адекватно, допущен к просмотру фильмов формата ХХХ».

Нет, ну действительно, они ж насмотрятся, и начинают воплощать. И слишком удивляются, что в жизни все не так.

Приходит штрих. Ну так, штришок. Типок пренеприятнейший, высокий, лысый и худой. Очки, глазища за очками – блюдца. И почему-то дрожат руки. То ли от нетерпения, а то ли оттого, что на живую женщину в первый раз так близко смотрит. Ну да, не каждый год такое счастье.

Берёт на час.

Проходим в комнату, он раздевается, стыдливо прячет труселя в карманы джинсов и трусит в душ.

Пока он там – я медитирую: «Брэд Пит, Брэд Пит…»

Заходит после душа голый, кидает кости на кровать, я строю кошечку, мурлычу что-то глупое, ложусь, поглаживаю тельце, он поворачивает мою тушку на спину… Заходит снизу и начинает меня есть.

Я медитирую.

Брэд Пит икает где-то в Голливуде.

Минута, две, он явно вошел в раж, пищит и булькает; вдруг чувствую – ползу.

Ну натурально, по кровати вниз, и попа выше, выше, выше. И он такой – подтягивает ее вверх, подтягивает и сам приподнимается, приподнимается…

Я:

– Милый, ты чего?

– О! – говорит он вдруг скороговоркой. – А ты можешь встать на голову?

– Не поняла, – вдупляюсь я. – Зачем?

– Ну, будет как шестьдесят девять, только стоя. Ты будешь тут (показывает на постель) на руках, а я тебя буду сверху держать, ну и… Я видел так, хочу попробовать.

– И где же ты такое видел, зайчик? – маленько изумляюсь я.

– Ну как… ну в фильме видел…

– Милый, – мурлычу томно, – так будет неудобно. Да и я цирковое не кончала, акробатка из меня – не очень.

– Я тебя подержу сверху, – с готовностью подхватывает он, – ну давай так попробуем, а?

И, даже не дождавшись, что же я скажу, он тащит мою попу вверх.

Не буду описывать, как я старалась занять хоть сколь-нибудь удобное положение, пока он там кряхтел и надрывался.

Это ни фига не описуемо. Лицо в подушке, попа сверху, в глазах – тоска, и мысли бродят: «Уронит – сверну шею… Сначала себе, потом, если выживу – ему».

И вот пока я, морда красная (кровь-то прилила), пытаюсь удержаться и не грохнуться, стою и думаю «вот только бы не навернуться..», он сверху отрывается от процесса и задает мне потрясающий вопрос:

– А чего ты не стонешь? Тебе что, не нравится?

– Милый! – хриплю я снизу.– Мне не очень удобно, может, ты меня опустишь, как было?

– Ну нет! – как-то даже обиженно поучает он сверху, выглядывая мокрым из вареника. – Просто ты неудобно стоишь. Ты чуть подвинь руки, вот так…

И ножкой своей мою руку, на которую я упиралась, так аккуратненько – рраз! И подвинул.