Руфь Рома - Повесть и рассказы

Однажды, когда готовилась программа «Любовь и три апельсина», Райкин пришел в гостиницу «Астория» к писателям Массу и Червинскому, и они сразу же заспорили о будущем спектакле. В этом споре они затронули тему актерского перевоплощения: Райкин должен был играть, как всегда, несколько ролей. Пока они спорили, дверь осторожно приоткрылась, и вошел официант Николай Иванович — пора было обедать.

Тогда Владимир Захарович Масс, сощурив хитроватые веселые глаза, шутливо сказал:

— Аркадий, а вы могли бы сыграть официанта?

— Конечно, — ответил Аркадий.

— Нет, не на сцене, а в жизни.

— Конечно, смог бы, — так же шутя повторил Райкин.

Неожиданно для всех официант снял свой белый форменный пиджак и сказал:

— Пожалуйста, попробуйте…

Райкин охотно надел пиджак, нащупал в кармане штопор и открывалку, перекинул через локоть салфетку, расчесал волосы на прямой пробор, выпустил на лоб черный чубик, чуть-чуть задрал брюки и, подойдя к зеркалу, стал себя разглядывать. По мере того как он всматривался в свое странное отражение, ощущение легкой шутки прошло, и его охватила тревожная неуверенность.

«Что же это я делаю? — думал он. — Ведь в театре, приподнятый над зрителем на полтора метра, я живу условной жизнью. Зритель верит мне лишь в условности театра. Но, играя не на сцене, я должен быть достоверным безусловно. Я должен быть безусловно профессиональным официантом, точным до мельчайших деталей. А если меня видели по телевизору или на сцене? И вдруг узнают? Я буду выглядеть просто идиотом».

Он стал лихорадочно вспоминать официантов, которые его обслуживали, их характерную походку, ловкие движения, обычные вопросы. Он оглянулся. Все молча смотрели на него. Отступать было поздно, и он взялся за ручку двери. В коридоре Николай Иванович, посмеиваясь, дал Райкину меню и назвал номер, который надо было обслужить.

Аркадий бодро проследовал по коридору, остановился у нужной двери и, хотя очень хотел повернуть обратно, все-таки заставил себя постучаться. Послышалось: «Войдите».

Он сжал кулаки, чтобы успокоиться, потом решительно вошел, поздоровался, стал кончиком салфетки сбивать со скатерти крошки, поставил на стол прибор с солью, перцем и горчицей. Больше делать было нечего, и он остановился у стола в почтительной позе.

На диване сидели две пожилые дамы, живописно освещенные заоконным солнцем. Райкин протянул им меню, что-то посоветовал, чего-то не посоветовал. Они были увлечены беседой, обед заказывали небрежно. Правда, одна из них, сначала скользнув по его лицу безразличными глазами, сразу снова посмотрела на него, на этот раз с интересом.

Его бросило в жар… Но через секунду глаза старой дамы потухли, и она о чем-то тихо заговорила со своей подругой. Да, они его не узнали… А возможно, им и в голову не пришло, что это Райкин, — могучая формула «этого не может быть» взяла верх.

Он принял заказ, не торопясь, с достоинством вышел и только в коридоре перевел дух. Там его уже ждали с веселым любопытством оба автора и официант, который сразу убежал на кухню заказывать обед. Масс и Червинский с Аркадием вернулись в номер.

— Ну как? Кто там был? Узнали вас?

— Было очень страшно, — ответил Райкин. — Я весь дрожал.

Пока он рассказывал, официант сбегал на кухню и снова вернулся.

— Аркадий Исаакович, — сказал он, входя, — раз начали, давайте уж и несите обед, а то мне придется объяснять, что вы с лестницы свалились.

Он дал Райкину тяжелый поднос с обедом, и тот снова очутился в номере у двух пожилых дам.

Аккуратно разложив приборы и салфеточки, он разлил по тарелкам первое, прикрыл крышками второе, откупорил минеральную воду, забрал с окна пустую бутылку из-под кефира, поставил на стол хлеб, спросил, не надо ли чего еще, получил отрицательный ответ: «Спасибо, голубчик, не надо», — и вышел.

На этот раз он чувствовал себя более уверенным. «Кажется, все в порядке», — подумал он.

В коридоре у двери стояли уже трое официантов.

Странный поступок Райкина был для них развлечением. Они весело улыбались и переглядывались.

— Не хотите ли еще один номер обслужить? — спросил Николай Иванович и оглядел присутствующих, как бы присоединяя их к своей просьбе.

На Райкине еще был надет пиджак официанта, в котором звенели штопор и открывалка. Все сошло благополучно, и он расхрабрился.

— Давайте попробую. Ведь кое-чему я уже научился.

Во втором номере все было иначе. По комнате ходил высокий полный человек восточного типа. Когда вошел официант, человек остановился, удивленно и внимательно посмотрел на вошедшего черными гипнотическими глазами. Толстые брови его приподнялись, усы под круто загнутым носом зашевелились.

«Э-э-э, — подумал Райкин, с трудом сохраняя невозмутимый вид, — здесь будет труднее…» — и сразу оробел, но взял себя в руки.

— Вы меня вызывали? — спросил он, как Мефистофель у Фауста, и подошел к столу самой независимой походкой, на которую был способен в эту минуту.

— Вас? — переспросил клиент и сел за стол, не сводя изумленных глаз с бледного райкинского лица.

Между тем Райкин, все время чувствуя на себе пристальный взгляд, проделал те же пассы, что и в предыдущем номере: смахнул салфеткой со скатерти, хотя на столе и так было чисто, установил посредине поставец с солью, перцем и горчицей, взял с пола у батареи пустые бутылки из-под боржоми и одну из-под сухого вина.

Усатый неподвижно сидел за столом и провожал каждое движение официанта своими яркими медленными глазами.

— Что будете заказывать? — обмирая, спросил Аркадий, и ему показалось, что слова его застряли в глотке.

Человек молчал.

Райкин откашлялся и повторил свой вопрос, протягивая меню.

— Простите, дорогой, но вам никто не говорил, что вы поразительно похожи на…

— Да, говорили, говорили, как же. Меня здесь все так и называют.

Человек смотрел серьезно, недоверчиво и не давал бедному «официанту» ни секунды передышки.

— Но голос, голос! Это удивительно! Скажите, дорогой, а вы сами его видели? — спросил незнакомец, продолжая как бы ощупывать лицо Райкина цепким взглядом слегка прищуренных глаз.

— Нет, на сцене не видел никогда, — ответил Райкин и сказал сущую правду. — Нет никакой возможности, — добавил он и тоже не солгал.

— Обязательно посмотрите, обязательно!

— Постараюсь, — ответил Райкин и пошел к двери, чтобы скрыть неуместную улыбку: он все время чувствовал на себе сверлящий спину острый взгляд усатого клиента.

Потом он принес заказанный обед, и усатый снова завел свою волынку про сходство: