Бернард Барух - От биржевого игрока с Уолл-стрит до влиятельного политического деятеля. Биография крупного американского финансиста, серого кардинала Белого дома

Джо отдавался охоте столь же без остатка, как и работе на поле законотворчества. Ещё до рассвета по утрам он уже отправлялся на поиски уток. Во второй половине дня он охотился на куропаток. А вечером выходил на край болота, усаживался там и ждал примерно в течение часа, не вздумается ли индейке подняться на свой насест на высоком дереве.

Однажды Робинсон увидел огромную птицу, мелькнувшую на кроне дерева, примерно в сотне ярдов от себя. По длинному оперению Джо понял, что это был индюк. Я никому не разрешал стрелять самочек. Думая, что он один, Джо, медленно и осторожно подобравшись к дереву, вскинул ружьё и прокричал:

– Ну вот тут тебе и конец, мистер министр Хьюз!

Мы решили отправить ту индейку президенту Уоррену Хардингу. Робинсон вернулся в Вашингтон. Шли дни, а он всё не получал благодарности от президента. Тогда Джо примчался к сенатору Джиму Уотсону из Индианы, который заметил:

– Та птица, что вы прислали президенту, была просто прекрасна.

На это Робинсон, который обычно говорил то, что думал, ответил:

– Да, и я думаю, что это было чертовски характерно для президента, что он не пригласил никого из нас, демократов, чтобы вместе её съесть.

После этого из Белого дома пришло очень любезное письмо с извинениями, адресованное всем нам. Примерно тогда же я услышал от Робинсона, что в следующий раз, если он подстрелит индейку весом двадцать четыре фунта, он ни за что не пошлёт её республиканцам.

Таким же пламенным энтузиастом охоты, как и Джо Робинсон, хотя и несколько менее удачливым, был адмирал Кэри Грейсон, в прошлом личный врач президента Вильсона. Кэри был утончённым человеком и джентльменом, и я очень его любил. Он мог провести в лесу целый день и вернуться, как говорили мои егери, «с одним пером». При этом хорошее настроение никогда не покидало его.

Однажды я заранее организовал, чтобы Кэри принёс с охоты нечто большее, чем одно перо. Он пробирался через лес, когда его проводник тронул его за плечо и указал на большую индейку, сидевшую под деревом. Кэри поднял ружьё, выстрелил и рванулся вперёд, чтобы осмотреть свой трофей. Наклонившись, он увидел, что птица была привязана к дереву. Вокруг шеи у неё была ленточка с карточкой, на которой можно было прочитать: «С наилучшими пожеланиями от Бернарда М. Баруха».

Кэри радовался шутке не меньше, чем все мы. Это он рассказал об этом президенту Калвину Кулиджу, а тот, в свою очередь, распространил эту историю по всему Вашингтону. Если бы Кэри не рассказал о том случае, эта история никогда не вышла бы за пределы нашего круга, так как в Хобкау существовало правило, что никто не должен распространяться об охотничьих победах гостей.

Реакция Кэри на ту шутку укрепила моё убеждение, что ни один спорт в такой же степени не раскрывает характер человека, как охота. Я не знаю другого вида спорта, который так же быстро помогает раскрыть в человеке скрытую жестокость, который является столь же суровым испытанием мужчины на правдивость.

Одно из правил Хобкау гласило, что гость всегда прав, называя количество подстреленных им уток. Все проводники были проинструктированы подтверждать любые слова гостя, какое бы число он ни назвал.

Однажды Па Уотсон и пресс-секретарь президента Рузвельта Стив Эрли подшучивали друг над другом по поводу того, кто сумеет подстрелить больше птиц. Стив вернулся первым, отстреляв то, что ему было положено. Когда вернулся Па Уотсон, Стив требовательно поинтересовался:

– И сколько добыли вы?

Какой-то момент я сомневался, не вздумает ли Па воспользоваться теми преимуществами, что дают правила Хобкау. Но он только усмехнулся и ответил:

– Ну, подстрелил кое-что.

Другим «изобретением» Хобкау, которое часто являлось тестом, выявляющим характер человека, была охота на бекаса с мешком и фонарём. Большинство из тех, кто регулярно гостил в Хобкау, проходили испытания на членство в клубе бекасиной охоты Хобкау. Но был один господин, который провалил тест на членство в клубе.

Это был один из гостей, прибывших в Хобкау в личном вагоне Мортимера Шиффа. Среди других гостей были президент Центральной совместной трастовой компании Джеймс Уоллес, бывший президент «Стандард ойл», а затем Международной каучуковой компании «Говард Пейдж», финансист Оукли Торн, Джон Блэк с Уолл-стрит, мой брат Гарти и я.

Прежде тот джентльмен никогда не бывал в Хобкау и был настроен довольно скептически к рассказам, какая чудесная здесь охота, которые все вокруг ему рассказывали. Мы решили, что у нас появился новый кандидат в наш снайперский клуб.

В один из вечеров с торжественным, как у епископа, выражением лица Оукли Торн, по привычке подергав себя за усы, объявил:

– Берни, почему бы нам не объявить охоту на бекаса?

Потом он продолжал, что понимает, что я не люблю этого, считаю, что это не требует большого мастерства, но всё же это нечто новое и оригинальное, и каждый должен попробовать хотя бы раз.

Я пытался возразить, что это глупый спорт, – наблюдать за тем, как человек выходит с мешком и фонарём в одной руке и свистит, чтобы привлечь внимание птицы светом и заставить её саму нырнуть в мешок. В конце концов я согласился один из вечеров посвятить охоте на бекаса, но не более того.

После этого гости начали громко спорить, кто же поймает больше всех бекасов. Вскоре вызвался наш кандидат. Всё обыгрывалось так естественно, что он предложил делать ставки на себя. Переписав все ставки, я пустил бумагу вокруг стола и попросил, чтобы каждый проверил, правильно ли я их записал.

На следующий день мы все были в напряжении. Бекас, конечно, не полетит в мешок на сигнал свистка или на свет фонаря, во всяком случае, у него не больше желания сделать это, чем у любой другой птицы. И мы боялись, что и наш кандидат догадается об этом. В течение дня нам несколько раз сообщали, что кандидат обсуждал бекасиную охоту со слугами и егерями. Но никто не выдал секрета шутки. Когда наш кандидат спросил негра-дворецкого, что тот думает об охоте на бекасов, тот ответил:

– Она хороша для тех, кому нравится.

Бобу Кейнсу выпало выводить кандидата, ставить его на место, показывать, как держать мешок и фонарь, как свистеть, чтобы подманить бекаса. Когда Боб вернулся, то заявил:

– Мистер Берни, я не хочу идти и выводить этого человека. Это может кончиться большими неприятностями.

Вот уже собрались загонщики, поднимая шум, который якобы вспугнёт бекасов. Мы слышали, как наш кандидат, крупный банкир, свистит, как ему было велено, чтобы привлечь внимание птиц к фонарю. Чем громче он свистел, тем громче мы смеялись. Вскоре некоторые уже катались по земле или закрывали рот кулаками, чтобы смех был не таким громогласным.