Бернард Барух - От биржевого игрока с Уолл-стрит до влиятельного политического деятеля. Биография крупного американского финансиста, серого кардинала Белого дома

На одном из ужинов, который он давал в мою честь в Лондоне, присутствовало несколько представителей партии тори, недолюбливавших Франклина Рузвельта и его «новый курс». Один из этих джентльменов решил позабавить компанию и задал мне вопрос-загадку: чем похожи Рузвельт и Колумб? Ответом, по его мнению, было то, что Рузвельт, как и Колумб, не знал, куда он направляется, где очутился и когда попадёт обратно.

Встав, я ответил:

– Возможно, это правда, что Рузвельт и Колумб похожи, так как оба искали новые земли и новые горизонты и оба открыли новый мир, который призван исправить все ошибки старого.

Черчилль одобрительно стукнул ладонью по столу и воскликнул:

– Верно! Верно!

Когда Первая мировая война закончилась, американский народ в общем и бизнесмены в особенности пытались вернуться к порядку вещей, который установился до войны. Но только не я. Главной причиной, насколько я знаю, было то, что я нашёл для себя государственную службу более привлекательной, чем финансовые операции. Но я видел и то, что война с самого начала создала много проблем, которые не могли бы быть решены по принципу «Пусть всё идёт как идёт».

И в то время как многие из моих коллег стали вновь пытаться воскресить принцип невмешательства, я продолжал хвататься за решение проблемы того, какой должна быть роль государства в современной жизни. Президент Вильсон вызвал меня в Париж, где я должен был выполнять функции его советника по экономической части Версальского договора. Вместе с ним я боролся за то, чтобы Америка вошла в состав Лиги Наций. Позднее я боролся за то, чтобы дать нашим фермерам более значительную долю национального дохода. Я даже пытался строить планы реорганизации железнодорожной сети страны, а также искать пути выхода из тупика с репарациями и военными задолженностями.

Когда сейчас я снова задумываюсь о тех и многих других трудностях, с которыми нам пришлось столкнуться – от проблем депрессии и Второй мировой войны до холодной войны с Россией, – меня поражает факт, что большинство из них вращаются вокруг одной важнейшей взаимосвязанной проблемы – проблемы войны и мира.

По меньшей мере с 1914 г. наша страна и весь остальной мир то втягивались в войны, то выходили из них. Но мы упорно продолжали считать, что законы экономики мирного времени и общества мирного времени будут соответствовать нашим потребностям. Однако вряд ли можно назвать после 1914-го хоть один год, о котором можно было бы сказать, что это было время свободное от войны и её последствий.

Большая часть наших экономических проблем, начиная от перепроизводства в сельском хозяйстве и кончая тем, как погасить государственный долг, изначально вызвана неурядицами военного времени. Дважды при жизни одного поколения нам пришлось разворачивать внутреннюю экономику нашей страны на нужды войны, а затем ставить её обратно на мирные рельсы.

В то же время вся история говорит, что война учит выделять и ускорять те изменения, которые необходимо пройти ещё до того, как она разразится. Например, мы, может, до сих пор не умели бы расщеплять ядро атома, если бы не страх, что противник научится делать это раньше нас.

На уровне правительства мы так и не научились справляться с проблемами и грамотно учитывать все силы, что вырвались на свободу в результате двух мировых войн. Что бы мы ни делали, ещё больше оставалось несделанным. Это было похоже на безуспешный бег за поездом, на который мы катастрофически опаздываем.

Наверное, последние страницы данной книги мне следует посвятить нескольким мыслям о природе кризиса, который переживает наш мир, о том, как каждый из нас мог бы прийти к лучшему пониманию своего места в этом мире.

Нам необходимо пройти через очень важное и тяжёлое испытание, в сущности, это будет проверка на нашу способность управлять самим собой. У нас нет недостатка ни в каких материальных ресурсах. В наших руках сосредоточена немыслимая мощь, не имеющая прецедентов в истории человечества, которую можно использовать как для созидания, так и для разрушения. То, чего нам не хватает, так это способности контролировать и направлять эту мощь, эти обширные производственные ресурсы, оказавшиеся в наших руках.

Пройти это испытание на способность управлять самими собой является критически важной по трём причинам.

Во-первых, это проверка ценностей, тест на то, от чего нам следует отказаться, а что необходимо сохранить во что бы то ни стало.

Во-вторых, это проверка нашего умения мыслить, того, обладаем ли мы достаточным разумом, чтобы обдумать свои проблемы и довести их до эффективного решения.

И в-третьих, это тест на самодисциплину, на нашу способность отстаивать собственные ценности, придерживаться собственной политики чего бы это ни стоило.

Вопрос о том, какие суммы должны затрачиваться на национальную оборону, представляет яркую иллюстрацию всех трёх аспектов данного испытания. Некоторые заявляют, что «наша экономика не вынесет слишком тяжёлого бремени». Но во время обеих мировых войн она была способна вынести бремя гораздо более тяжкое, чем могут себе представить и предложить эти борцы за мир.

Пределы того, на что способна наша экономика, зависят от того, насколько мы желаем стать более дисциплинированными и организованными. Может, мы не сможем иметь в нашей обороне всё, что нам захочется. Но у нас есть все ресурсы для того, чтобы сделать всё необходимое, чтобы не дать нашим противникам заполучить то, чего желают они, но что идёт вразрез с нашими интересами.

На пути к достижению намеченной цели лежит и разгоревшаяся борьба за то, как распределять расходы на оборону среди основных слоёв нашего населения. Каждая из крупных влиятельных групп хотела бы возложить это бремя на плечи кого-либо другого. Такой подход, который можно выразить словами «управляйте кем-то другим, а меня оставьте в покое», был одной из главных причин инфляции, которая разразилась в период между Второй мировой и корейской войнами. Он оставался основной причиной постоянного бремени инфляции, которое довлело над нами в годы холодной войны.

Что касается понимания цены, которую необходимо платить за обороноспособность, в нашем демократическом обществе отказываются продумывать или, по крайней мере, принимать то чувство дисциплины, которое заставляет каждого из нас подчинять свои эгоистические интересы интересам страны.

Мы отказываемся признавать и необходимую роль государства, которую оно должно играть для выживания в условиях холодной войны. Некоторые склонны думать лишь о сокращении налогов, не понимая, что лишь тогда, когда платим налоги, мы способны обеспечить необходимую защиту всего того, что нам дорого. Однако некоторые продолжают предлагать обширные программы государственного финансирования, не чувствуя границ того, что может себе позволить демократическое государство, живущее за счёт налоговых сборов.