Эндрю Уилсон - Александр Маккуин. Кровь под кожей

Дафни Гиннесс, светская львица, дружившая и с Ли, и с Изабеллой, уверена: хотя Изабеллу ужасно ранил отказ Givenchy выделить ей хоть какую-то роль, она склонна была обвинять во всем не Маккуина, а французов. «Она уверяла, что он ни при чем. Она больше обиделась на систему. У нее было прочное положение – как у Аманды Харлек при Джоне Гальяно, но им не хватило фантазии взять ее на работу. Я знаю от него, что он старался укрепить свое положение. Помимо того он еще, по-моему, пытался приучить Изабеллу к ответственности». [511]Кроме того, Маккуину очень нужно было, чтобы его окружали люди, которые не играли у него на нервах. Он хотел опираться на надежных помощников, не склонных к капризам.

Новость о назначении Маккуина арт-директором дома Givenchy была встречена британской прессой с изумлением. Он не только был довольно молод и неопытен – в двадцать семь лет он создал всего восемь коллекций, – но, в противовес рафинированному и изысканному дому Givenchy, он был «самопровозглашенным молокососом из Ист-Энда». Автор статьи в Guardian, озаглавленной «Бык в модной лавке», писал, что Маккуин «скорее головорез из Ист-Энда, чем кутюрье». Журналист Сюзанна Френкел взяла интервью у его бывшей наставницы Луизы Уилсон, которая назвала Маккуина «творческим гением» и особо подчеркнула его выдающиеся навыки закройщика. Однако другие представители индустрии моды выразили «сомнения, беспокоясь, что Маккуин и Гальяно» просто «пешки в изощренном рекламном трюке». [512]

Проведя несколько дней в Париже, Маккуин поездом вернулся в Лондон. 21 октября он пошел на открытие нового магазина Valentino на Слоун-стрит; на фотографии, сделанной Давидом Джонсом, можно увидеть необычайно счастливого Ли, который стоит рядом с Мерреем Артуром. После открытия пара вернулась в «Супернова Хайтс», дом Лиама Галлахера на Стилз-Роуд, в районе Белсайз-Парк. «Ну и ночка была», – вспоминал Меррей. [513]На следующий вечер они посетили церемонию British Fashion Awards в Ройял-Алберт-Холле, где Маккуина впервые назвали лучшим британским дизайнером года. «Я никогда не думал, насколько важно получить признание от коллег, но, когда это наконец происходит, это оправдывает все», – сказал Ли, получив награду. [514]

Некоторые дизайнеры с изумлением узнали новость; они считали, что Маккуина сильно переоценивают. Сэр Харди Эмис, побывавший на церемонии награждения – «большей безвкусицы в жизни не видел», – сказал, что недавние назначения его напугали. «В Christian Dior взяли Джона Гальяно, а в Givenchy – того, второго гопника… Они попали в ловушку, в которую заманил их Париж. Парижу нужна шумиха, нужна реклама, чтобы продавать больше духов. Не знаю никого, кто носил бы их вещи, – правда, я больше не танцую в ночных клубах». [515]Один анонимный студент или преподаватель из колледжа Святого Мартина выразил свое мнение в приписке к газетной вырезке, которая сохранилась в библиотеке колледжа. «Судя по тому, что я помню о нем, невозможно представить, что он так далеко зашел! Он казался по-настоящему тронутым, – написал аноним рядом с интервью с Маккуином в Independent on Sunday. – По-моему, это все надувательство!» [516]

Ли едва ли представлял себе, как контракт с Givenchy изменит его жизнь. «Мне казалось, что я до того психовал, потому что не мог себя прокормить, а потом на меня все свалилось разом», – говорил он о неожиданно свалившемся на него богатстве. [517]Отец когда-то советовал Ли: если тот хочет торговать одеждой, пусть устроится в палатку на рынке. По слухам, когда его взяли в Givenchy, Ли явился к отцу и сказал: «Вот как надо торговать одеждой». [518]На первые деньги, полученные в Givenchy, Ли наконец отдал долг тетке Рене, которая шесть лет назад оплатила его учебу в колледже Святого Мартина.

Вернувшись в Лондон, Маккуин начал собирать тех, кого хотел взять с собой в Париж. В его команду входили Кэти Ингланд, Трино Веркаде, Саймон Костин, Сэм Гейнсбери, Сара Бертон, Шон Лин, осветитель Саймон Шодуа, Себастьян Понс и ассистент Кэтрин Брикхилл. «Я выбрал их потому, что каждый из них по-своему уникален. Они – лучшие в своих областях, – сказал он. – Наша работа похожа на суфле: если ингредиенты некачественные, выйдет дрянь; но если все как надо, суфле замечательно поднимется». [519]Кроме того, Маккуин предусмотрел место для своего бойфренда, Меррея. «Через несколько дней он предложил: «Переходи работать ко мне», – вспоминает Меррей. – В четверг я вышел на работу и предупредил, что в субботу ухожу. Так как в колледже я изучал бизнес, Ли считал, что я могу вести бухучет. Кроме того, я помогал с пиаром и делал все, что придется». [520]Когда Маккуин и его сотрудники прибыли в Париж, один французский журналист назвал их «подкидышами», что в то время их немного обидело. «Но, по здравом размышлении, мы такими и были, – сказала Кэтрин Брикхилл, – мы разгуливали в отбеленных джинсах и топах на молнии, что воспринималось как глубокое презрение к модному дому». [521]

После того как Ли съехал от родителей, он успел пожить в нескольких сквотах и студиях. Кроме того, он снимал квартиры или жил у друзей; он часто переезжал с места на место, потому что владельцы затевали ремонт, продавали квартиры или хотели жить там сами. Разбогатев, он мечтал о собственном доме, где чувствовал бы себя в безопасности. В самом начале поисков дома на севере Лондона с ним связались представители газеты Independent on Sunday. Его попросили дать интервью для регулярной колонки «Идеальные дома». Интервью появилось в начале ноября 1996 года. Маккуин заявил, что его идеальное жилище должно находиться в уединенном месте, например в Испании, на склоне холма, с видом на море. «Меня влечет к морю, потому что моя планета – Нептун, а я – Рыбы по знаку зодиака», – сказал он. Из необходимых удобств он назвал хотя бы один диско-бар по соседству, предпочтительно для геев, и супермаркет, где продают белковую пасту «Мармайт», печеную фасоль и белужью икру. Дом его мечты должен походить на часовню Ле Корбюзье в Роншане. «Кроме того, в моем доме должна быть стеклянная крыша, чтобы я, лежа в постели, задирал голову и видел звезды. Очень приятно смотреть на звезды с любимым человеком». В доме должно быть пять спален; стены в нем из трехдюймовой стали, так что «даже в случае атомной войны он не взлетит на воздух». В доме должно быть три санузла; в одном он разместил утопленную ванну. «Мне представляется обстановка готической темницы; такая ванна также служит сауной и комнатой для сексуальных игр… Для поддержания атмосферы я бы поместил туда несколько ремней и ошейников и запустил крыс. Звукоизоляция станет большим плюсом». Для гостиной он придумал стеклянный стол и стулья, подвешенные к потолку, «парящие над полом, чтобы ноги не касались земли». Кроме того, в своих мечтах он представлял в полу гостиной пруд с рыбками в форме восьмерки. Через него должны быть перекинуты мостики. Кухню Маккуин хотел из нержавеющей стали и гранита; он сообщил, что любит готовить, но терпеть не может мыть посуду, поэтому ему нужна либо встроенная посудомоечная машина, либо он наймет «цыганскую семью», которая этим займется. В идеале он не хотел бы иметь соседей; дом его мечты окружает огромный парк на 200 квадратных миль. Он не станет стричь газон и подравнивать деревья. Над дверью он бы повесил девиз: «Входите на свой страх и риск». [522]