Шарль Митчи - Тамбов. Хроника плена. Воспоминания

Когда голод, нужда, отсутствие гигиены и болезни превращают вас в ходячий скелет, почти в труп, то крайне трудно не завидовать, не возмущаться, глядя на этих привилегированных обитателей лагеря, сытых, плотных, прекрасно одетых, освобождённых от каких бы то ни было работ! Я думаю, что причины их непопулярности, причины обид заключённых, не попавших в число этих любимцев судьбы, надо искать именно в этом. Но я абсолютно убеждён, что большинству членов Клуба не в чем было себя упрекнуть. Такие люди, как Ж. Метц из Страсбурга, Э. Сент-Эв из Меца, Г. Г. из лотарингской деревни (все они были учителями) и Ф. Вагнер, уполномоченный из Кольмара, не совершили никаких неблаговидных поступков, и никто из тех, кому повезло меньше, их ни в чем несправедливо не обвинял. Но альтруистическим, идеализированным, бескорыстным побуждениям, приводимым Гербертом Г. в качестве причины для вступления в Клуб, я предпочитаю гораздо более простые, приземлённые, но гораздо более убедительные, которые мне однажды привел Фернан Вагнер в нашем разговоре в лагерной библиотеке: «Я стал лектором, потому что у меня хорошо подвешен язык, will ich е grossi Gosch ha (я за словом в карман не лезу [60] По-эльзасски. ). Если мне прикажут организовать политическое собрание, я это сделаю, но я никогда не отступлю от политических убеждений, которые я унаследовал от отца (его отец был хорошо известным в Кольмаре активистом социалистического направления). Я никогда не буду делать коммунистов из моих товарищей. Что ты хочешь, я дал слабину и занял тёпленькое местечко, поскольку я хочу увидеть когда-нибудь мою жену и ребятишек».

Через несколько лет после войны Фернан организовал в Кольмаре первое Содружество бывших узников Тамбова. Почти все кольмарцы, бывшие когда-то в тамбовском лагере, откликнулись на призыв и единогласно избрали его своим президентом. Фернан рано умер, со дня его смерти прошло уже больше десяти лет.

Чтобы лучше играть свою роль связующего звена между дирекцией лагеря и заключёнными, чтобы воплощать в жизнь распоряжения и приказы, издаваемые русским начальством, Клуб посчитал себя обязанным организовать специальный аппарат — корпус полицейских.

Раздача супа. Рис. А. Тиама

Суп.

Рис. А. Тиама

Герберт Г. рассказывает: «…нужно было организовать отряд полицейских… для поддержания гигиены, сплочённости отрядов, чтобы следить за минимальным исполнением нарядов». До этих пор всё верно, но сплочение групп происходило только из-за единодушного неодобрения и несогласия с репрессивными методами работы полицейских. И дальше: «…речь шла о том, чтобы защитить как людей, так и всё то, что могло помочь выжить и что могли украсть. Люди и их скудные пожитки в любой момент могли стать добычей “сильной руки”».

Если вы хотите заставить бывшего узника Тамбова хохотать до упаду, попросите его привести хотя бы один случай, когда полицейский защитил бы кого-нибудь или чьё-нибудь имущество!

Этими полицейскими командовали трое начальников. Двое из них оставили о себе самые плохие воспоминания у населения лагеря. В., высокий парень крепкого телосложения, сытый, хорошо одетый — положение обязывает, запомнился своей суровостью и непреклонностью. Он никогда ничего хорошего не делал для своих товарищей, пуская в ход лишь репрессивные меры, присущие его должности. Другой, Ст., военный и полицейский начальник одновременно, ростом ниже среднего, плотный, толстощёкий, с безжалостным взглядом, выполняя свои обязанности, тоже был жесток и суров. Наказания он раздавал щедро — например, за то, что ему не выказывали знаки уважения, что он принимал близко к сердцу. Поскольку этот господин, сержант резерва французской армии, имел наглость пришить нашивки унтер-офицера на рукава своей оригинальной гимнастёрки и требовать от своих товарищей-заключён-ных отдавать ему честь.

Третий из начальников полиции, Жозеф Стейер, хозяин мясной лавки из Мюлуза, напротив, представлял собой полную им противоположность. Он производил впечатление уже одним своим высоким ростом и приветливым взглядом, его авторитет был естественным и не вызывал ни у кого отторжения. Его интересовала позитивная и конструктивная сторона деятельности, и с помощью убеждения, а не наказаний он добивался гораздо лучших результатов, чем те двое других. Вот пример.

Когда уже наступила хорошая погода, после того как стаял снег, русские запретили заключённым сидеть или лежать на голой земле — не для того, чтобы докучать или притеснять, но просто в их же собственных интересах, чтобы избежать тяжёлых болезней, особенно пневмонии, поскольку в этом болотистом месте земля оставалась сырой почти всё лето. Однажды Стейер заметил одного пленного, сильно ослабевшего, который разлёгся во весь рост около барака. Вместо того чтобы назначить ему наказание, он сказал ему: «То, что ты делаешь, очень опасно — ты рискуешь заболеть пневмонией. Давай вставай! Если тебя увидит кто-то из моих коллег — тебе дадут наряд!» Жозеф Стейер, к несчастью, умер три года назад.

Поскольку количество французских пленных всё увеличивалось, Олари решил, что ему необходим ещё один политрук, Жан Шоль [61] Второго политрука звали не Жан Шоль, a Johann Schaukel. Он был немецкий или австрийский еврей по происхождению, бывший член Коминтерна. Часть его семьи была уничтожена нацистами. , или мсье Жан, как мы его обычно называли. Он был немецким коммунистом еврейского происхождения и попал в Россию как беженец после прихода к власти Гитлера в 1933 году. Он был ответственным за собрания «вопросы — ответы», где не выказывал никакой особенной симпатии к французам. На наши несколько неудобные вопросы о наших правах он часто отвечал: «Не забывайте, что вы пришли в Советский Союз с оружием в руках!»

Заключённый у барака. Рис. А. Тиама

По той же самой причине, поскольку количество заключённых росло, надо было расширить военную структуру французского сектора путем назначения командиров батальонов из числа имевших чин во французской армии. Каждый батальон включал в себя несколько бараков, соответствовавших ротам. Население каждого барака было в свою очередь разделено на взводы под началом командиров взводов. Командир французов, военный командир, командир по политической части, командиры бараков, командиры рот — французский лагерь буквально кишел командирами!