Андрей Жариков - Крушение Кантокуэна

- Подъем! Строиться! - командовал лейтенант певучим голосом.

Минут через пять рота Великанова выстроилась. Отобрали двенадцать человек. Старшим назначили сержанта Котина.

- Вы поступаете в распоряжение представителя политотдела армии старшего лейтенанта Шикина, - объявил лейтенант.

- На сборы десять минут! - приказал Шикин. - Всем иметь при себе по три боевых комплекта патронов, побриться, получить сухой паек и быть вот здесь! - Он посмотрел на лейтенанта. - Все понятно? Ждите машины.

Вскоре подкатили пять крытых машин с солдатами. Котину и его группе было приказано садиться в последнюю машину. Привезли на аэродром. На летном поле стояли большие двухмоторные самолеты. Входные двери раскрыты. Иллюминаторы зашторены. На хвостовом оперении под красной звездой темный круг с белым номером.

Сержант Котин никогда не летал на самолетах. Подумал: "Три боевых комплекта патронов и гранат... Скорее всего, на другой участок фронта".

- Построиться по подразделениям! - приказал все тот же старший лейтенант. - С вами будет говорить начальник политотдела танковой армии генерал Филяшкин Кирилл Иванович.

Генерал сбросил с плеч плащ-накидку и подошел ближе к строю.

- Товарищи, вы не раз проявляли бесстрашие, совершали подвиги во имя нашей Советской Родины, - начал он. - Командование доверяет вам одну из сложных задач. С этой минуты вы бойцы воздушного десанта. Военный совет армии приказывает вам высадиться в районе штаба японской армии и заставить японское командование немедленно капитулировать, а затем и разоружить противника...

Говорил генерал и о том, что задача сложная, опасная, но он уверен в успешном ее решении. Пожелал воинам успеха. Потом подошел к старшему лейтенанту Шикину, обнял его:

- Ну, Коля, удачи тебе...

Группа сержанта Котина самая малочисленная, но ребята молодые, крепкие. Только образцового вида нет. Один в бушлате, другой - в шинели и с большим вещевым мешком. Не у всех при себе саперная лопата. Кто-то набросил на плечи плащ-палатку и лихо сдвинул пилотку набок. Почти все в ботинках с обмотками.

- Положить вещевые мешки возле ног! - приказал Котин. - Показать автоматы и патроны.

Он придирчиво осмотрел оружие, проверил, сколько у каждого патронов, заставил потуже затянуть ремни, привести себя в порядок.

Послышалась команда:

- Становись! Равняйсь! Смир-р-но! Командирам проверить у солдат наличие боеприпасов и оружие! - приказал старший лейтенант. - Доложить мне. Вольно!

Сержант Котин первым доложил о готовности его группы к выполнению боевого задания.

- Возьмите в свой взвод еще пять солдат, вон тех, с левого фланга, и - в самолет номер тринадцать!

- А потом что делать? - спросил Котин, удивив вопросом Шикина.

- Выполнять приказ! Генерал все предельно ясно объяснил. А вы, товарищ Котин, потребуйте от своих солдат, чтобы без вашего ведома ни на шаг! Прежде всего дисциплина и организованность. Ведите взвод на посадку!

На ровном поле большого аэродрома после дождя зеленела трава, утро прохладное, небо затянуто сплошной высокой облачностью. Вдали истребители. Их много. Ровный ряд продолжают двукрылые самолеты ПО-2.

К большим самолетам, издали похожим на китов, группами по двадцать тридцать солдат, не соблюдая равнения, шли на посадку автоматчики. Многие из них совсем недавно были в бою. Гимнастерки пропитаны потом, пилотки, выгоревшие на солнцепеке, побелели, обувь истоптана по каменистой земле. Лица мужественные, глаза полны готовности выполнить боевой приказ.

Один за другим тяжелые воздушные корабли поднялись в небо. Одновременно взлетели истребители. Часом раньше с другого аэродрома поднялся самолет СИ-47 в сопровождении девяти истребителей и уже подлетал к Чанчуню. На его борту - руководитель парламентерской группы полковник И. Т. Артеменко с пятью офицерами и охраной из шести автоматчиков. Полковник знал, что маршал Малиновский передал по радио на имя генерала Ямады радиограмму: "Сегодня 19 августа в 8.00 парламентерская группа в составе пяти офицеров и шести рядовых, возглавляемая уполномоченным командующего Забайкальским фронтом полковником Артеменко И. Т., самолетом СИ-47 в сопровождении девяти истребителей отправлена в штаб Квантунской армии с ультиматумом о безоговорочной капитуляции и прекращении сопротивления". Было известно также, что Ямада предупрежден об ответственности за гарантии перелета. "В случае нарушения международных правил вся ответственность ляжет на Вас лично", - сказано в телеграмме. На случай вооруженного сопротивления японского гарнизона в воздухе постоянно находились советские бомбардировщики.

Самолет с номером "тринадцать" приземлился благополучно. Сержанту Котину показалось, что возвратились на тот же аэродром. На поле самолеты с красными звездами.

Едва раскрылась дверь и летчики спустили трап, как подбежал старший лейтенант, летевший в другом самолете.

- Котин! Бегом со своим взводом к японской зенитной батарее! - Он указал рукой на видневшиеся вдали зенитки. - Залечь в сторонке. Если откроют огонь, японских зенитчиков уничтожить!

- Есть! - ответил Котин. - Взвод, за мной! - и побежал впереди.

Топот ног, постукивание котелков и саперных лопат, сдержанное покашливание автоматчиков. Ни бугорочка, ни окопчика. Равнина. Под ногами земля - как цемент. Если японцы полоснут из пулемета, укрыться негде. Но вражеские зенитчики стояли у орудий не шелохнувшись. Один даже кланялся, как заводная игрушка. Несколько японцев за спиной офицера робко подняли руки.

Котин остановил взвод, развернул цепь и взмахом автомата потребовал от японцев сложить оружие. Офицер что-то крикнул по-своему, и все зенитчики суетливо стали с оружием в строй. Офицер еще раз визгливым голосом отдал приказ, и солдаты положили винтовки на землю. Японец подошел к сержанту и выразительно показал короткими пальцами - "шагал" ими по своей ладони: он просил разрешения увести куда-то своих солдат. На этот случай указания не было. Сержант принял решение самостоятельно: пусть уводит.

- Разрешаю! - махнул рукой. - А вы, ефрейтор, и вы, - сержант коснулся рукой погона автоматчика, фамилии которого не знал, - дежурьте здесь на батарее. Японцев к пушкам не подпускать! - Еще раз посмотрел на автоматчика, очень похожего на сына Славу. Молоденький, пухлогубый, ему едва ли исполнилось восемнадцать лет!

Японский офицер опять что-то крикнул, и его солдаты, несмотря на жару одетые в теплые френчи, разобравшись по двое, пошли без командира в сторону казармы. Шли торопливо, пугливо озираясь.

Котин жестом подозвал офицера, и, указывая на стоявшую в небольшом удалении батарею, потребовал идти вместе с ним туда.

- Кофуку... Капитуляций... - произнес японец, отстегивая от ремня шашку. - Коросё.