Александр Житинский - Дневник maccolita. Онлайн-дневники 2001–2012 гг.

В наше переломное время достаточно было прожить всего-то полвека, чтобы в полной мере почувствовать себя струльдбругом, чтобы, шагнув из двадцатого в двадцать первый, перестать понимать язык молодых и все революционные нововведения – и не потому, что они так уж сложны и непонятны, а потому что не надо.

Ибо старого струльдбруга не научишь новым фокусам.

Иногда, встречая своего сверстника-струльдбруга с меткой на лбу, мы старчески сетуем на новые порядки, смеемся над революционной оранжевой молодежью и даже предсказываем, что им-то никогда не стать струльдбругами. Они вечно будут играть на бирже и ждать своих дивидендов.

А мы, пожившие струльдбруги, медленно, хромая и нащупывая дорогу белой тросточкой, пойдем упрямо дальше, в иные века, почесывая густые бороды и посмеиваясь в седые усы, перешагивая через побелевшие кости тех, кто еще недавно был молод и предсказывал нам полное и бесповоротное забвение…

Это я всё к тому, что главная вещь номера называется «Русский струльдбруг» и написана Геннадием Прашкевичем.

Меня всегда несколько удивляло то обстоятельство, что все люди примерно одного роста.

То есть величина роста гуляет в пределах метра, не больше. За редчайшими исключениями. Можно еще найти лилипута и гулливера, чтобы отношение было 2:1, но не 5:1.

В то же время в интеллектуальном и духовном смысле это отношение может достигать сотен и даже тысяч, как мне думается.

Если бы физический рост человека соответствовал его духовному росту – вы представляете, какая была бы жизнь на Земле? Как мы все путались бы в ногах колоссов духа, как задирали бы головы, чтобы узнать, кто там плывет, зарывшись в облака головой. Как сами давили бы каких-то ничтожных интеллектуальных муравьев и духовно нищих тараканов…

А ведь, между прочим, так оно все и есть.

Глупые не раздражают. Они простодушны. Каждый человек может быть глуп в определенных обстоятельствах.

Я сам бывал тысячу раз.

Раздражают неумные. Потому что хотят быть умными, да не получается.

Неспроста можно сморозить глупость, а сморозить неумность как-то не выходит.

Не морозится она никак.

Приснился мне тут сон, что Горчев играл за «Зенит». Поскольку писатель Горчев в силу близкого с ним знакомства и недюжинных качеств его характера давно стал одним из любимых моих персонажей, я этот сон домыслил.

Конечно, не обошлось без ненорматива, а то как же.

Кажется, в тот день «Зенит» играл с «Рубином» на Петровском. И с утра уже гадали, делали ставки, спорили: во-первых, придет Горчев или не придет, а во-вторых, если придет, то когда?

Горчев обычно фанатов не баловал: являлся на игру ко второму тайму, а то и за 15 минут до конца. Петржела уже устал дарить ему мобильники, чтобы хоть как-то узнавать намерения Горчева. Горчев обычно топил их в пиве. Заходил в «Чердак», спрашивал кружку «Де Конинка», погружал туда мобильник и выпивал с особым цинизмом. Хозяева бара потом вешали мобильник на стенку с соответствующей надписью.

В этот раз игра была решающая, поэтому надежда теплилась.

К началу Горчев, конечно, не подоспел, а пока суд да дело «Зенит» два мяча глотнул. И Горчев появился на стадионе при счете 0:2 за десять минут до конца первого тайма. Как обычно, делал вид, что жутко занят и отвлекся на полчасика, чтобы решить проблемы «Зенита».

Кивнул Петржеле, Боровичке и уселся на скамейку запасных.

Фанаты принялись скандировать речевку:

И стали криками требовать выхода Горчева на поле. Петржела осторожно спросил:

– Горчев, может, поиграешь чуть-по-чуть?

– Да хули тут играть? Тайм вот-вот кончится, – сказал Горчев.

Ладно, дождались перерыва. В перерыве Петржела вызвал подкрепление: весь Комитет по физической культуре и спорту плюс тётю Валю Матвиенко. Это на случай, если творческие условия матча покажутся Горчеву сомнительными для выхода на поле.

Горчев между тем разминался «Балтикой» № 7. Это был верный признак, что играть будет.

На второй тайм вышел в составе, заменил Почкуса, от которого все равно не было толка. И связка аршавин-кержаков начала на него работать. Но Горчев на краю уселся, о чем-то думает, мышей совсем не ловит.

– Это разве игра? – говорит.

Бросились к нему Петржела с Боровичкой, Комитет по физической культуре и спорту и сама тетя Валя Матвиенко.

– Ну сыграй, Горчев! Забей им гол! Ты же можешь!

Горчев посмотрел на них и говорит мечтательно:

– Знаете что? Отпустите меня. Поеду я в деревню, картошку посажу, время настает. Пасеку заведу, пчелок. Хреновуху буду настаивать. Баньку топить.

Взгрустнули все, включая трибуны, потому что речь Горчева транслировалась не только на стадион, но и на всю страну.

Тишина над стадионом стоит. Тут «Рубин» еще два гола закатил, но даже на это не обратили внимания.

– А играть кто будет?! Пушкин?! Деньги плочены! – вдруг как закричит тетя Валя.

– Нет, не Пушкин, Гоголь пусть играет, – говорит Горчев. – Он круче.

– Ладно, Горчев, хватит выебываться. Играй! Забей им гол! – сурово сказал Петржела.

– Хуй с вами, – вздохнул Горчев и пошел переодеваться в свою любимую форму: майку 56 размера с длинными сатиновыми трусами и старые китайские кеды.

Вышел на поле со своим мячом – тряпичным, сшитым из лоскутов. Играл им еще в дворовой команде в своем Казахстане.

Перепаснулся с аршавиным-кержаковым и пошел, и пошел!..

Обвел весь «Рубин», обвел Петржелу с Бороовичкой, обвел тетю Валю с Комитетом по физкультуре и спорту, обвел бросившихся наперерез омоновцев, ментов, паспортистов, православных и иудеев, мусульман и буддистов, обвел пидарасов и пылких поклонниц, приблизился к воротам —

и ка-ак ёбнет!

Мяч сетку прорвал, за трибуны улетел и плюхнулся в Невку.

Вратарь-чентофальски только слезу смахнул.

Стадион взревел. Сто тысяч комментов.

– Класс!

– Аффтар жжот!

– Гениально!

И хором всем стадионом:

– О_ХУ_И_ТЕЛЬ_НО!!!

А Горчев улыбнулся скромно, накинул на плечи старое солдатское одеяло, которое возил с собой со времен службы в Советской армии, и ушел в раздевалку.

И неважно, что ворота перепутал, с кем не бывает. И неважно, что «Зенит» продул, как Ямайка Аргентине. Все равно народ вспоминал этот гол, который вошел в историю как Великий Гол Горчева.

Быков одобрительно отозвался о моем футбольном опусе, поэтому получает свой вариант футбольной карьеры.

Быкова купили за двадцать пять миллионов евро. Питерские фанаты-вегетарианцы говорили, что за такое мясо заплачено слишком много. Они не любили мясо.