Наталия Будур - Нансен. Человек и миф

Фритьоф всегда вставал раньше товарищей, готовил завтрак и подавал своим спутникам чай или шоколад «в постель». Часы еды были для путешественников самыми приятными. Не очень большие порции Нансен взвешивал на точных весах, а в последующие экспедиции полярники брали уже заранее взвешенные порции. На завтрак «подавались» горячий шоколад или чай, галеты, пеммикан или паштет из печёнки, на обед — пеммикан, паштет и овсяное печенье, на полдник — пеммикан, паштет, галеты. На ужин — гороховый, бобовый или чечевичный суп, рагу из пеммикана, паштет и галеты.

К сожалению, в пеммикан, изготовленный для экспедиции, забыли добавить жир, поэтому путешественники испытывали страшнейший жировой голод. Они тратили громадное количество мускульной энергии — восстановить её лишь при помощи масла, которое тоже выдавалось из расчета 200 граммов в неделю на человека, было невозможно. Поэтому Нансен настаивал на добавлении в рацион сырого мяса, что очень не нравилось лапландцам. Тем менее цинги участникам экспедиции удалось избежать во многом благодаря кратковременности путешествия.

Надо сказать, что на протяжении всей экспедиции её участники почти голодали — во всяком случае, по подсчётам учёных, произведённым уже много позже, стало ясно, что им катастрофически не хватало количества калорий. Свердруп однажды был так голоден, что попросил у Нансена разрешения выпить льняное масло, которое использовали для смягчения обуви.

И ещё большой проблемой было курение. Табака было достаточно, но курить много Нансен товарищам запрещал, считая, что в такой опасной экспедиции это непозволительно. Поэтому, чтобы не наносить вреда здоровью, вместо табака курили кусочки просмолённого каната, а сам Фритьоф вместе со Свердрупом жевали щепки от норвежских «медвежьих лап», сплетённых из черёмуховых прутьев, — и к концу путешествия практически съели их.

Вскоре идти стало совсем тяжело, поскольку ветер стих и парус пришлось убрать. Сани скользили плохо — Нансен писал:

«Кажется, будто мы тащим их по песку».

Ужасно мучила жажда, «как путешественников в Сахаре», а расходовать топливо на приготовление лишней воды (больше, чем было необходимо, чтобы не умереть) боялись — вдруг экспедиция затянется надолго. Кроме того, команда не могла себе позволить тратить бесценную влагу на умывание. «Слой грязи прекрасно защищает от холода, а ещё лучше — от солнечного удара», — шутили участники экспедиции. От различных заболеваний спасало то, что в стерильной атмосфере Арктики грязь не является источником микробов.

Арктическая жажда была большой проблемой для полярников. Как это ни странно, обезвоживание — процесс, возникающий лишь при высоких температурах, когда организм, борясь с перегревом, вынужден расходовать много воды на образование пота, — в Арктике происходит очень часто. При отрицательных температурах водопотеря бывает столь значительной, что создаёт серьёзную угрозу организму.

Следующие три недели жизнь, по меткому определению Нансена, была однообразна и утомительна: они шли вперёд, таща на себе сани, стирая в кровь плечи, которые невыносимо горели, приблизительно зная, где находятся, и твёрдо зная, что «долгое время не стоит ждать перемен».

5 сентября была достигнута наибольшая высота на ледяном куполе — 2716 метров над уровнем моря.

6 сентября разыгралась страшная снежная буря. Идти и до этого было практически невозможно, поскольку дул ужасающей силы встречный ветер, а тут уж стало и вовсе не по силам. Разбили палатку, забрались в неё, но ветер пробивался во все щели и швырял снег внутрь хлипкого убежища, а ночью чуть не снёс шатёр. Однако всё обошлось.

Наутро продолжить путь не удалось, поскольку от мороза и ветра перехватывало дыхание. Пришлось остаться на месте. Буран всё накидывал и накидывал внутрь палатки снег, помещение становилось всё меньше и всё теплее. Как записал Фритьоф в дневнике, «у нас было уютно и хорошо. Если кто-то заглядывал в нутро бочонка, в котором коптят селёдку, то легко может себе представить атмосферу в нашей палатке». И добавлял, что соотечественники наверняка сочтут его свиньёй, но у полярных исследователей выбора в таких ситуациях нет.

Тепло было редким удовольствием — обычно на морозе замерзало всё тело и особенно лицо. Как с иронией писал Нансен, однажды у него «отмерз нос, но я возвратил ему жизнь растиранием. Потом окоченели подбородок и шея. Растирая и оборачивая чем-то шею, я спас и её». За ночь шерстяные носки смерзались от холода, а отросшие борода и усы смерзались в одну ледяную маску с капюшоном.

8 сентября ветер немного стих. Теперь предстояло откопать сани (что удалось с большим трудом), собрать вещи и отправиться дальше на запад. К счастью, с этого дня начался спуск. Но радоваться было ещё рано. Снег стал настолько глубоким, что пришлось надеть снегоступы, «похожие на теннисные ракетки».

Чем дальше экспедиция продвигалась в глубь ледовой пустыни, тем ниже становились температуры. Нансен взял с собой только ртутный термометр, замерзающий при минус сорока, а ночью температура опускалась ещё ниже. Морозный туман образовывал вокруг солнца ореол, а на небе в результате преломления солнечных лучей в мельчайших ледяных кристаллах появлялись ложные солнца.

Научные результаты Гренландской экспедиции, по мнению учёных, относятся главным образом к области физической географии. Наблюдения были обработаны знаменитым норвежским метеорологом X. Моном [37]в сотрудничестве с Нансеном. Мон вычислил, что на самых высоких участках ледового щита отрицательные температуры достигали -45°.

«Вслед за Моном, — пишет академик В. М. Пасецкий, — к метеорологическим наблюдениям экспедиции обратился выдающийся русский климатолог А. И. Воейков. В статье „Самые холодные местности земного шара“ он проанализировал измерения этой экспедиции, выполненные на материковом льду Гренландии под широтой 64–65° и на высоте 2700 метров над уровнем моря. Воейков обращал внимание на то, что здесь пять дней подряд морозы колебались от -40 до -45°. <���…> Даже в самых холодных местностях Северного полушария — в Якутии и Гренландии — ни в сентябре, ни в октябре не наблюдали таких жестоких морозов.

На основе метеорологических измерений экспедиции Нансена на ледниковом плато Воейков высказал предположение, что внутренняя часть Гренландии, несомненно, находится в области антициклона. Что касается лета, то в Северном полушарии, по мнению Воейкова, оно должно быть наиболее прохладным на материком ледяном покрове Гренландии, а для всего земного шара — на ледяном покрове около Южного полюса.

Метеорологические наблюдения, выполненные экспедицией Нансена, показали, что атмосферные процессы земного шара ещё далеко не изучены и что географов и геофизиков ждут великие открытия. Это хорошо понимал Нансен. Именно во время гренландского путешествия он окончательно решил предпринять самую смелую экспедицию в область Северного полюса. А пока Нансен со своими спутниками шёл всё дальше на запад».