Наталия Будур - Нансен. Человек и миф

Норвегии было необходимо найти основу для национального самосознания, но сделать это было непросто, ибо долгое время Норвегия была связана с Данией и Швецией.

В 1830-х годах идея национальной независимости стала особенно популярной благодаря влиянию поэта Хенрика Вергелана и историков Якова Рудольфа Кейсера и Петера Андреаса Мунка. Они утверждали, что норвежцы — это совершенно отдельная ветвь на скандинавском древе, чьи культура и язык запечатлены в сагах. В «Скандинавском обществе», созданном в 1843 году, и ему подобных организациях Норвегия рассматривалась как культурный центр всего Севера. Благодаря изысканиям Ивара Осена в области норвежских диалектов и собранию народных сказок и легенд Петера Кристена Асбьёрнсена и Молтке Му эта национальная идея получила дальнейшее развитие. Поэт Юхан Себастьян Вельхавен и художники Юхан К. Даль, Адольф Тидеман и Ханс Гуде в своих работах создавали столь идеалистический образ народа.

Постепенно складывался образ Норвегии как центра искусств эпохи викингов. Очень кстати оказались находки викингских кораблей: в 1867 году был найден корабль викингов в Туне, в 1880-м — в Гокстаде, в 1903-м — в Осеберге. Находки привлекли к себе всеобщее внимание, и о них писали все газеты и журналы страны.

Норвежцы осознали, что былое величие их родины может вернуться вместе с новой «эпохой викингов». И таким викингом стал Нансен — белокурый великан, которому были по плечу самые невероятные походы и завоевания.

Впервые Нансен увидел её в феврале 1888 года на холме Фрогнер возле Кристиании.

Вот как описывает ту встречу дочь Фритьофа и Евы:

«Самая первая их встреча произошла у Фрогнерсетера задолго до Гренландской экспедиции.

Однажды Фритьоф возвращался с лыжной прогулки в Нурмарке и вдруг заметил пару лыж и белый от снега зад, торчащий из сугроба. Из любопытства он остановился. Из сугроба показалась вся залепленная снегом голова, и на него глянули большие чёрные глаза.

Это была Ева.

Они представились друг другу, немного посмеялись и разошлись — каждый своей дорогой. Вот и вся встреча».

В то время Нансен был увлечён Драгоценностью и ещё несколькими другими женщинами. Но Ева запала ему в душу, недаром одно из прощальных писем перед Гренландской экспедицией было отправлено ей — с просьбой ждать его возвращения.

Фритьоф знал, что встреченная им Ева Хелена Саре (1858–1907) — известная камерная певица, дочь священника и одновременно одного из самых известных зоологов Норвегии профессора Микаэля Сарса (1805–1869) и сестры известного норвежского поэта Юхана Себастьяна Вельхавена Марен Катрины (1811–1898).

«Ева Саре Нансен была одной из самый выдающихся исполнительниц романсов. Её манера пения похожа на неё саму — без малейшего следа сентиментальности, естественная и отражающая всю полноту и серьёзность чувств исполняемого произведения» — так отозвались критики на приезд Евы с единственным концертом в Берген в мае 1895 года.

Ева выросла в атмосфере не только всеобщей любви и заботы, но и «культивирования» в прямом и переносном смысле слова интеллектуальной жизни в литературном салоне своей матери. Марен была прекрасной рассказчицей, собирательницей народной поэзии и очень прогрессивной женщиной.

В своих мемуарах Лив Нансен рассказывает о бабушке так:

«В 1854 году Саре стал профессором университета имени короля Фредерика в Кристиании, семья переехала в столицу, и тут фру Марен решила, что теперь пора и ей пожить в своё удовольствие, подумать о своих интересах. Ей было сорок шесть лет, к тому времени она перенесла девятнадцать родов.

И вот всё повторилось снова.

Впервые фру Саре плакала при мысли о рождении нового ребёнка. Но вскоре она осушила слёзы и решила, что раз уж этого не миновать, то, по крайней мере, от этого ребёнка она получит полное удовольствие. И она кормила Еву грудью до трёх лет».

«Поскрёбыш» была любимицей всей семьи.

Уже с раннего детства стало ясно, что у девочки необыкновенные музыкальные способности, и с Евой занимались известные педагоги по музыке. И ещё она прекрасно рисовала, унаследовав этот дар от отца, который сам иллюстрировал собственные книги по зоологии. Её отдали в художественную школу Эйлифа Петерсена, где Ева училась с удовольствием, но победила всё-таки любовь к музыке.

В течение пяти лет с ней занимались старшая сестра Мали (Мария Катрина Саре) и её муж, известный норвежский баритон, дирижёр и композитор Торвальд Ламмерс.

В 1881 году Ева Саре с успехом дебютировала в Музыкальном обществе, а затем с не меньшим успехом гастролировала по Норвегии. В 1886–1887 годах она училась в Берлине у мадам Дезире Арто [40]. Голос Евы, по всеобщему признанию, не отличался особой силой, зато был необыкновенно чист и звонок. Девушка выбрала правильный путь и стала «специализироваться» на исполнении романсов, совершенствуя дикцию при пении и драматическое толкование исполняемого текста.

До встречи с Нансеном она была уже очень известна, много гастролировала по всей Скандинавии, очень часто вместе с пианисткой-виртуозом Эрикой Ли Ниссен. Их концерты проходили под неизменные овации.

Удивительно, но никто из биографов не заметил явного сходства в характере Евы Саре и матери Фритьофа. Помимо аристократического происхождения, независимости, а порой и строптивости, уверенности в себе и своих суждениях, умения принимать решения обе были ещё и прекрасными спортсменками.

В конце XIX века в Норвегии продолжали смотреть на увлечение лыжами как на не самое приличное занятие для женщины из хорошей семьи. И это мнение стало преобладающим в обществе. Многие девушки были вынуждены подчиниться негласному запрету, но только не Ева. Она много и с удовольствием каталась на лыжах и даже, вдохновлённая народным костюмом саамов, придумала женский костюм для лыжных прогулок. Одним из украшений костюма стали три полоски по низу шерстяной юбки. В статье в 1893 году в «Верденс ганг» Ева Саре (к тому времени уже Саре Нансен) писала:

«Должна признать, что всякий раз радуюсь, когда встречаю возвращающихся с лыжной прогулки домой юных девушек, лица которых, раскрасневшиеся от мороза, сияют от счастья».

Словом, Ева Саре была достойной партией полярному исследователю, настоящим идеалом «новой женщины» — сильной, независимой, спортивной.

В преддверии их свадьбы «Северные музыкальные новости» писали:

«Если Ева Саре не покончит после замужества со своей музыкальной карьерой, это будет большой радостью для всех любителей музыки».

Но до свадьбы в момент знакомства зимой 1887/88 года было ещё далеко…

После встречи в горах они увиделись в Кристиании, в Музыкальном павильоне, и Фритьоф не упустил момента и пригласил Еву на лыжную прогулку в горы.