Георгий Береговой - Три высоты

Нет, все в порядке, и конечно же ничего не забыто. Все необходимые вещи и аппаратура давно увязаны и закреплены в кабине, там же и переносная портативная телекамера. Перебираюсь туда и сам.

Через несколько минут команда с Земли: посадка!

Программа спуска на кораблях «Союз» могла включаться автоматически — с Земли и вручную. Я включаю программу сам. Видно, как корабль, послушно выполняя ее команды, начал поворачиваться вдоль оси, чтобы направить сопло тормозного двигателя в противоположную траектории полета сторону. Для того чтобы сойти с орбиты и начать снижение, необходимо погасить скорость до расчетной величины.

Включился тормозной двигатель. «Союз-3», заканчивая свой четырехсуточный рейс, пошел на посадку. Впрочем, теперь это уже не тот «Союз-3», который еще несколько минут назад несся в просторах космоса, теперь это лишь отделившийся от него спускаемый аппарат — остальное сгорит в воздухе.

Вошел в плотные слои атмосферы. На термометре все те же семнадцать по Цельсию — система терморегулирования в кабине работает как часы. А ведь на обшивке сейчас несколько тысяч градусов! Правда, «Союз» не «Восток». У тех спуск был не управляемый, а баллистический. Обшивка от трения с воздухом в буквальном смысле слова пылала, да и перегрузки доходили до восьми — десяти единиц. А здесь перегрузки значительно меньше, порядка четырех-пяти единиц.

Когда я вновь заглянул в иллюминатор, Земля была уже совсем рядом. «Мать честная! — мелькнуло в голове. — Да где же я ахнусь?! До Земли рукой подать, а подо мной еще только Аравийский полуостров!» Но, взглянув на приборы, успокоился: высоты было более чем достаточно…

Опять, как в первые минуты после старта, подвело зрение. Весь спуск — от включения двигателя до приземления- занимает каких-нибудь полчаса. Глазам же, для того чтобы реадаптироваться, перестроиться снова с космических на земные условия, этого мало. Они все еще, так сказать, настроены на «космическую дальность». Привыкнув видеть Землю с высоты орбиты, какие-то семь-восемь десятков километров показались мне сгоряча сущим пустяком. Не дотяну, дескать, при такой высоте туда куда надо, сяду где-нибудь па склонах Иранского нагорья.

На самом же деле все шло как положено. Система управления исправно выдавала команды, ориентируя аппарат так, чтобы обеспечить посадку точно в заданном районе. Но, хотя я следил за показаниями приборов и отчетливо сознавал, что спуск проходит без отклонений, глаза по-прежнему отказывались принимать очевидное: Земля все еще казалась мне какое-то время значительно ближе, чем это было на самом деле…

Резкий рывок, удар — и сразу же тишина. Я понял, что сработала парашютная система. До приземления теперь остались считанные минуты…

А вот и оно — едва ощутимый толчок. Мягко, по-матерински бережно Земля приняла мой аппарат. И только тут я почувствовал, как сжалось на какой-то миг сердце, а в душу внезапно ворвалась жаркая волна радости: «Земля! Выходит, здорово я по тебе соскучился…»

Я быстро переоделся, открыл люк и ступил на землю. Она — словно поролон. Сделал несколько шагов — ну совсем ковер. И ноги будто ватные, и вместо суставов — металлические шарниры — последнее напоминание оставшейся в космосе невесомости. Впрочем, через несколько минут все прошло. Чувствую, земля, как ей и полагается, опять обрела свою привычную твердость, неколебимость, прочность — можно идти.

А навстречу уже бежали люди…

Со дня приземления «Союза-3» прошло семнадцать лет. Однако если понимать вещи не в буквальном их смысле, то полет мой не закончился и по сей день. Работая начальником Центра по подготовке космонавтов, я по-прежнему тесно связан с теми, кто сегодня стартует в космос. И как и прежде, считаю, что практическое освоение космоса — одна из самых масштабных, самых грандиозных и самых перспективных задач, какую человечество когда-либо ставило перед собой. Тем не менее находятся еще люди, которые пусть не часто, но все-таки спрашивают: а что дальше? Ну спутники, ну пилотируемые корабли, ну орбитальные станции — все это, конечно, хорошо. И все же — что дальше?..

Проще всего, конечно, было бы сослаться на многочисленные факты, наглядно свидетельствующие о тех преимуществах, которые уже сегодня сулит людям освоение космоса. Факты, о которых я уже не раз говорил.

Но главное даже не в этом. Главное — то, что мысль человеческая не имеет пределов своему могуществу. Люди никогда не откажутся от уготованных им самой природой великих дерзаний, в кругу которых достижение морально-нравственного и социального совершенства, как и грандиозные задачи освоения Вселенной, играют и будут играть особую, первенствующую роль. Во всяком случае, так думаем мы, коммунисты.

И далеко не случайно, что первый искусственный спутник Земли был выведен на орбиту именно в нашей стране, что первым человеком в космосе стал гражданин СССР, коммунист Юрий Алексеевич Гагарин. Коммунисты, люди, идущие в авангарде человечества, умеют не только дерзать, не только ставить перед собой и теми, кто идет вслед, масштабные задачи, грандиозные цели, но и уверенно воплощать в действительность свои великие идеи и замыслы.

Мы не только мечтатели, как писал когда-то в своей книге «Россия во мгле» известный английский писатель Герберт Уэллс. Мы — люди дела, не останавливающиеся во имя великих идей ни перед какими трудностями. История порукой тому, что это не пустые слова. Мало кто в мире, как, видимо, и посетивший в двадцатые годы нашу страну Герберт Уэллс, верил, что на нищей, опаленной войнами и интервенцией земле удастся осуществить великий ленинский план ГОЭЛРО, залить разрушенную страну электрическим светом, насытить ее необходимой для промышленности энергией. Однако электростанции были построены, а маловеры и злопыхатели посрамлены. Кое-кто также не принимал всерьез наши первые пятилетки, считая их вздорными и беспочвенными авантюрами, однако и они были выполнены, причем выполнены, как говорится, с лихвой.

Многим также казалось, что в таком сложном технически деле, как зарождение и становление космонавтики, требующем мощной научно-промышленной базы и колоссальной концентрации средств, первенствующую роль должна была бы сыграть такая ведущая в капиталистическом мире держава, как Соединенные Штаты Америки. Кстати, именно оттуда громогласно заверяли мир, что первенство в освоении космоса будет принадлежать американцам. Однако в действительности случилось иначе. Не английское, а русское слово «спутник» было в октябре 1957 года у всех на устах, не подданный США, а гражданин Советского Союза Юрий Гагарин облетел первым в апреле 1961 года на космическом корабле нашу планету. Именно ему выпало на долю осуществить дерзкую мечту своего великого соотечественника Константина Эдуардовича Циолковского — преодолеть путы земного тяготения и выйти в космос.